– Лады. Скажу им, чтобы фотограф бабой была. Вся команда.
– На сессии? Не позорь меня!
– Переживешь.
– А может, это ты переживешь?!
– Не звени, пожалуйста, когда я говорю, – чеканит Кир. – Это, между прочим, компромисс. Принимай.
Стискивая зубы, давлю эмоции.
– Принимаю.
Тяжело вздыхаю и сбегаю в ванную.
Успокоиться толком не успеваю. Бойка почти сразу же входит следом. Обнимает со спины. Крепко прижимается, вынуждая в поисках хоть какой-то опоры судорожно цепляться за края раковины.
– Не обижайся, – просит, утыкаясь лицом в мои волосы. И тут же проверяет: – Не обижаешься?
– Не обижаюсь.
Правду говорю. Все плохое мигом рассеивается, стоит ему только прикоснуться.
– В следующий раз… – шепчу я. – Обнимай меня сразу. До того, как я начну психовать. А я в свою очередь обещаю обнимать, когда тебя плющит от необоснованной ревности.
– Что меня???
Скрещиваем в зеркале взгляды.
– Солнце в зените, Бойка!
– Так… – решительно высекает, будто черту подводит. – Ок, я обнимаю, а ты молчишь. Давай, у меня есть пятнадцать минут свободного времени, – сообщает без пауз и предисловий. По тону догадываюсь, к чему ведет. – Хочу тебя любить, Центурион, – сразу после этого горячего шепота руки в разгул идут.
– Называешь меня «киса», а сам и правда, как кот. Мартовский! – посмеиваюсь, когда забрасывает меня на стиральную машину. – Все углы в доме пометил!
– Исключительно по любви, – бесстыдно ухмыляется. – Ты меня спасаешь, родная. Помнишь, сама хотела: «Я готова бороться за твою человечность, сводный брат. Я хочу тебя спасти!» – передразнивает меня ржачным писклявым голосом.
– Ах ты… – выдыхаю и задыхаюсь, когда его ладони ныряют мне под халат. – Не смей глумиться! – тараторю и извиваюсь.
– Соррян, – произносит без всякого сожаления, впрочем. – Не мог промолчать. Ты такая огненная и одновременно задротная тогда была. Встал перед глазами этот образ. Вау-вау, на хуй…
– Встал, ага! – поддергиваю возмущенно. А потом уже серьезно: – Ты правда, что ли, вспоминаешь это прямо сейчас? Прекрати!
Закрываю ладонями ему глаза, будто это способно остановить трансляцию из прошлого. Подвисаю, когда Бойка высовывает язык, как-то пошло облизывается и снова во весь рот ухмыляется.
– Я таким дебилом был, – стебет сам себя. – Надо было тебя еще тогда завалить. На той чертовой крыше.
– Так я тебе и дала бы…
Убирая мои руки с глаз, смотрит так, что меня изнутри скручивает.
– А что, не дала бы?
– Еще и удивляешься?!
Как всегда быстро сориентировавшись, меняет тактику.
– А если бы я был нежным? – шепчет вкрадчиво, касаясь губами мочки моего уха. – Если бы я признал, что ты, охуеть, богиня, киса?.. Если бы сказал, что уже вмазан до смерти?.. Если бы трогал тебя вот так?..
Мой стон перекрывает его голос. И дело не в том, каких участков тела он касается. А в том, как именно Бойка это делает. Чувственно и нежно. Меня пробивает до дрожи. Сотрясаюсь выразительно, словно под воздействие электрического напряжения попадаю.
– Варя?
Сталкиваясь затуманенными взглядами, с хриплыми двусторонними вздохами замираем.
– Я тебя люблю, – выговаривает крайне четко и очень серьезно. – Ты моя жена. Моя. Родная.
Я… Вдруг порываюсь заплакать. Так сильно колотит от избытка эмоций, что это кажется единственным выходом.
– Что не так? – тут же спрашивает Кир.
Я быстро обвиваю его руками. Прижимаюсь, обхватывая еще и ногами.
– Все так, родной. Все так.
Бойка не двигается. Вероятно, и о своей одержимой потребности в сексе забывает. А мне, едва перевожу дыхание и немного успокаиваюсь, хочется выдать максимум ласки.
Потому что он, как никто другой, заслуживает. Потому что, уверена, как никто ее ценит. И просто потому что люблю его до безумия.
Трогаю его сама. Крепкие бедра, твердый пресс... Стягиваю штаны и обхватываю член. Осторожно двигаю рукой.
Бойка стонет.
Этот грубый, чисто мужской звук воспламеняет все мои нервные окончания. Знаю, что, несмотря на присущую Бойке потребность доминировать, бомбит его тотально, когда я выступаю инициатором. А мне нравятся его реакции. Дрожу вместе с ним.
Общим порывом возобновляем зрительный контакт. Очень близко. Лоб ко лбу, раздражая кожу трением.
Я ничего не планирую. Да и вряд ли смогла бы подобное спланировать. В какой-то момент просто читаю в его расширенных зрачках необъяснимый, всепоглощающий, подавляющий призыв… И соскальзываю со стиралки на пол.
Из-за стремительности этого движения колени больно ударяются о кафель, но я отмечаю это мимолетно. Поднимаю взгляд на Кира и обо всем забываю.
Господи, сколько же там огня! Чистейшей неподдельной и гремучей дикости! Уникальная формула. Незаменимая. Вызывающая зависимость.
И при всем при этом потрясен Бойка настолько, что на миг даже забавно становится. А еще до ужаса стыдно.
Он ничего не говорит. Просто смотрит, пока я, придерживая его твердый и горячий, будто раскаленное железо, член, подаюсь вперед. Прикасаюсь губами. Получается как-то смазано, но Кир содрогается и стонет так, будто уже готов кончить.
Меня это вдохновляет. Прикрывая веки, прохожусь по разбухшей головке языком.
– Кх-х-р… Глаза, родная…
Слюны много собралось, сразу мокрым его делаю. Чувствую это, когда совершаю обратное движение.
Ощущения потрясающие. Колотит внутри от удовольствия. Пьянит и шатает.
– Варя… Бля… Бля-дь… Кис-са... Посмотри на меня, родная…
Когда я подчиняюсь, еще жарче становится. Закипаю от безумного урагана его эмоций.
– Немного глубже, – хрипит Бойка. – Глубже возьми… Пожалуйста…
Вспоминаю, как он совал мне в рот пальцы, как двигал ими там, и догадываюсь, чего именно хочет. Пытаясь повторить те движения, сжимаю ствол пальцами, полностью вбираю в рот головку и принимаюсь сосать.
– Ох, блядь, блядь, блядь… Нет. Все. Стоп.
Стонет мучительно, но едва я отстраняюсь, ловит ладонью мой затылок и толкает меня обратно. В нетерпение подается бедрами навстречу.
