— Завтра утром — нет, прямо сейчас — вы отправитесь в тюрьму, Ульрих. Будете держать ответ за ваши преступления. Если и мне придется понести наказание за соучастие — пусть. Я это заслужил.
От каждого его слова у меня по спине пробегал холодок, а в животе словно рос ледяной ком. Август не виноват в преступлениях Кланца — я верила ему! Он не был его подручным. Он действовал по неведению!
— Мой сын не причем, — заговорила госпожа Шварц. Она сохраняла поразительное хладнокровие — словно давно предвидела эту сцену, и готовилась к ней, и знала, что сказать! — Хотя раньше я считала иначе. Но я много думала. Вспоминала. Наблюдала за Августом теперь, когда он вернулся. Он всегда был жалостливым мальчиком. Был и остался. Глубоко переживал чужие страдания. Стеснялся этого. Мальчишки! Боятся показаться слабыми. Август так хотел стать сильным и несгибаемым! Но нет, он не был подручным Кланца. Этот мясник задурил ему голову. Врал ему. Не открывал мальчишке правды. Август считал его непогрешимым. Не скрою: тогда, семнадцать лет назад, мне было жутко. Меня ужаснула сделка, на которую пошел Август. Искалечил себя! Но он делал это не ради богатства или славы. Хоть и пытается убедить себя в обратном. Он делал это ради своего отца. Айван болел. Нам нужны были деньги на лекарства. Мы их получили. Слишком поздно. Теперь я думаю, что и смерть моего мужа не была случайной. За день до кончины Айвана к нему наведался Кланц. Принес лекарства, осмотрел его. Айвану стало хуже и скоро он отправился в мир иной. Этот мясник, — она бросила испепеляющий взгляд на Кланца, — использовал все, чтобы привязать Августа к себе. Думаю, это он отправил на тот свет его отца.
— Молчите, глупая женщина, — небрежно бросил Кланц. — Уж в этом-то в меня не обвините. Да и мои признания ничего не стоят. Подумаешь, бродяги! Кто докажет, что я не покупал их трупы в морге? Кто докажет, что та девчонка не издохла у меня на руках? Разве я сказал, что умертвил ее? Все домыслы! Важные люди в столице ждут моей помощи. И они ее получат. Я помогу им, они помогут мне. Август, смотри… твое сердце жаждет вернуться к тебе.
Кланц положил руку на сосуд, и пурпурный комок плоти, словно откликаясь на прикосновение, начал сокращаться сильнее, трепетать, подрагивать… искры посыпались веером, озаряя лицо Кланца мертвенным синеватым светом. Он и вправду походил сейчас на дьявола, коим его величали.
— Я принял решение, Ульрих, — сказал Август голосом тяжелым и холодным, как сталь. — Я доживу, сколько мне отпущено с механизмом в груди. Наполовину человеком, наполовину големом. Курт, — обратился он к камердинеру. — Отведи мастера в его покои и запри. Следи за ним хорошенько; утром приедут дознаватели. И все будет кончено, так или иначе.
— Нет, Август. Все будет кончено так, как я желаю, — голос Кланца стал хриплым, глаза сверкали маниакальной одержимостью. Он был не в себе; он был опасен, и это видела не только я.
Курт шагнул к нему, и тут же отпрянул, когда Кланц повернулся к нему и хищно оскалился.
— Погоди, бравый солдат, — сказал он. — Старый дьявол покажет один фокус.
Его рука нырнула в карман камзола и достала длинный серебряный свисток. Кланц поднес его к губам; свисток издал тонкий звук, не громче комариного писка, но от него заложило уши, а Кербер завертелся на месте и жалобно заскулил.
— Теперь ждем… Слышите? — Кланц поднял иссохший указательный палец. — Они идут, мои подручные!
И верно: далеко в глубинах замка зазвучали шаги. Но издавал их не человек; каждый шаг звучал как удар молота, их звук гулко разносился по коридорам… Шаги мерные и тяжелые, как поступь рока.
— Оставьте ваши фокусы, Ульрих! — Август поднялся и двинулся к Кланцу. — Меня вам ими не напугать. Из замка вы не уйдете.
— Ни с места, мой мальчик! — из второго кармана мастер выудил небольшой пистолет и направил его в сначала в мою сторону, потом в сторону Августа. Август остановился и недобро прищурился.
— Прости, пришлось подстраховаться, — извинился Кланц. — Знаю, ты сильный малый и бесстрашный воин. И знаю, мой пистолет долго тебя не удержит на месте. Да и слуг у тебя полно! Поэтому я и позвал помощника. А вот и он!
Громоподобные шаги приближались; вот они прозвучали совсем рядом и затихли. А потом за дверью в зал раздался страшный скрежет.
Створки распахнулись, ударились о стены с такой силой, что с потолка посыпался алебастр. Одна из масок сорвалась и с грохотом обрушилась на пол. Во все стороны брызнуло каменное крошево. Лакей успел отскочить в последний миг, иначе ему бы не поздоровилось.
Но никто на него не смотрел; все взгляды устремились на дверной проем, освещенный одиноким светильников в коридоре.
На вход упала бесформенная черная тень, а потом замаячил массивный силуэт высотой под потолок. Медленно, но неотвратимо в зал ступила железная суставчатая нога, оставив выбоину в полу.
— Что за дьявол! — воскликнул полковник.
Он был не прав. Не дьявол, но его создание. Механический паук Арахнофер!
Огромная фигура с громким лязгом поворачивалась, стараясь протиснуться в проем. Жужжали пружины, надсадно скрипели шестеренки. Железный монстр с силой ударился о косяк; во все стороны по стене побежали трещины. Однако стена устояла. И тогда паук вздыбился, встал на четыре ноги, уцепился остальными конечностями за притолоку и придал своему телу вертикальное положение. Два рывка — и он очутился в зале и с грохотом опустился на все ноги.
Зазубренные жвала-серпы грозно шевелились. Ноги поочередно переступали по каменному полу, издавая тупой гулкий звук. Скорпионий хвост загнулся к голове, из кончика со скрипом выдвинулось острое медное жало.
У гостей не выдержали нервы. Загремели стулья; господа и дамы бросились врассыпную, но укрыться в зале было негде.
Княгиня визжала; Карина часто дышала и цеплялась за руку своего отца, а тот старался спрятаться за стулом и был бледнее полотна. Генерал и его дочь переглянулись и сноровисто укрылись за столом. Гаспар и Рутард отпрянули назад, широко раскинув руки, но лица у них были сосредоточенные и решительные. Возможно, у них был какой-то план, но что можно планировать, когда все вокруг сошло с ума?
Лишь госпожа Шварц сохраняла спокойствие; она неслышно скользнула в угол и там застыла. Ее фигура выражала покорность судьбе.
— Стоять! — повелительно крикнул Кланц и выразительно поводил пистолетом. Его лицо превратилось в восковую маску, лишь зрачки лихорадочно двигались.
Август бестрепетно шагнул навстречу монстру. Паук выбросил вперед ногу и с молниеносной точностью ударил Августа в грудь. Тот отлетел и рухнул на пол; я вскрикнула, но Август перекатился через плечо и тут же поднялся.
Однако теперь на его сюртуке зияла прореха, ткань моментально потемнела, на пол упали алые капли. Он чертыхнулся сквозь зубы, зажал рану ладонью. Другой рукой оперся о стол и помотал головой, приходя в себя.
Никогда прежде мне было так страшно. От растерянности я застыла, как восковая кукла, и только вертела головой туда-сюда.
