Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
больно, парень. Но ради Христа, прекрати скулить, как чертов младенец! Терпеть их не могу, чертовых детей. И сиди смирно, не дергайся!
Шарп сидел и не дергался. Боль от щупа была убийственная, как будто в сустав втыкали и проворачивали там раскаленный добела крюк мясника. Стрелок закрыл глаза и попытался не слушать, как щуп скребет о кость, отыскивая пулю от карабина.
– Нашел паршивку. Не шевелись. – Хирург взял тонкогубые щипчики и засунул в рану вслед за щупом. – Так, говоришь, женщина постаралась?
– Она самая, – подтвердил Шарп, не открывая глаз.
Пленный из бригады Лу подтвердил, что Хуанита была с драгунами. Никому в бригаде Лу и в голову не приходило, что французы могут быть выбиты из деревни и отброшены к реке, поэтому никто и не предупредил Хуаниту об опасности. Да она бы и не послушалась. Как и все авантюристы, эта женщина наслаждалась запахом боя, и вот теперь она мертва.
Мертв был и Лу, и со смертью этих двоих генерал Вальверде потерял последний шанс найти свидетеля признания Шарпа в том, что он убил французских военнопленных и тем навлек нападение на Сан-Исидро.
На самом деле один свидетель остался в живых, и в сумерках он приехал к церкви, где Шарп ждал своей очереди.
– Они меня расспрашивали, – взволнованно сообщил Рансимен.
Полковник был в деревне во время битвы, и хотя никто не утверждал, что бывший генерал-вагенмейстер службы снабжения сыграл решающую роль в сражении, никто, однако, и не отрицал, что полковник Рансимен побывал в самом опасном месте, где не дрогнул и не уклонился от схватки.
– Кто вас расспрашивал, генерал, и о чем? – спросил Шарп.
– Веллингтон и этот противный испанец. – Рансимен волновался и потому сбивался на скороговорку – Спросили напрямик, глядя в глаза, действительно ли вы признались, что расстреляли двух французиков. Прямо так и спросили.
Шарп вздрогнул – в церкви кто-то закричал под ножом хирурга. Ампутированные руки и ноги лежали ужасной грудой около алтаря, служившего операционным столом.
– Они спросили вас, и вы не смогли солгать.
– Я и не солгал! – сказал Рансимен. – Я заявил, что это нелепый вопрос. Ни один джентльмен так не поступил бы, а вы офицер, а значит, джентльмен, и при всем уважении к его светлости я нахожу вопрос оскорбительным. – Рансимен надулся от радости. – И Веллингтон меня поддержал! Сказал Вальверде, что не желает больше слышать никаких обвинений против британских офицеров. И не будет никакой следственной комиссии, Шарп! Наше сегодняшнее поведение, сказал он мне, исключает любую потребность подвергать сомнению показания о печальных событиях в Сан-Исидро. Именно так!
Шарп улыбнулся. Он знал, что реабилитирован. Знал с того момента, когда Веллингтон перед контратакой Ирландской королевской роты выговорил ему за расстрел французских военнопленных. Но доставленная Рансименом весть была долгожданным подтверждением того, что обвинения сняты.
– Поздравляю, генерал, – сказал Шарп. – И куда вы теперь?
– Домой, пожалуй. Домой. Домой! – Рансимен улыбнулся при этой мысли. – Возможно, смогу пригодиться в Гэмпширской милиции. Я предложил это Веллингтону, и он был достаточно любезен, чтобы согласиться. Милиции, сказал он, необходимы люди с военным прошлым, люди с кругозором и опытом командования, и он был достаточно любезен, чтобы предположить, что я обладаю всеми тремя качествами. Веллингтон весьма любезный человек, вам не кажется, Шарп?
– Очень любезный, сэр, – сухо произнес Шарп, наблюдая за санитарами, удерживавшими беднягу, которому отреза́ли ногу.
– Так что я уезжаю в Англию! – с восторгом повторил Рансимен. – Милая Англия, хорошая еда и толковая религия! А вы, Шарп? Чего ждете от будущего?
– Останусь, чтобы убивать лягушатников, генерал. Это все, на что я гожусь. – Шарп взглянул на хирурга и увидел, что тот почти закончил с пациентом, а значит, пора готовиться к пытке. – А Ирландская королевская рота, генерал? – спросил он. – Что будет с ней?
– Кадис. Но парни отправятся туда героями, Шарп. Сражение выиграно! Алмейда в осаде, а Массена удирает в Сьюдад-Родриго. Ей-богу, Шарп, мы все теперь герои!
– Уверен, ваши отец и мать часто говорили, что однажды вы станете героем, генерал.
Рансимен покачал головой:
– Нет, Шарп, они никогда так не говорили. Они возлагали на меня надежды, я не отрицаю этого, и оно неудивительно, поскольку Бог осчастливил их единственным ребенком, и этим благословенным даром был я. Они дали мне много всего, но, похоже, не наделили героизмом.
– И все же вы герой, сэр, – сказал Шарп. – И можете заявить любому, кто спросит, что это я вам сказал.
Шарп протянул правую руку и, несмотря на боль, пожал руку Рансимену. В дверном проеме церкви появился Харпер с бутылкой – показать, что друг получит некоторое утешение, когда пуля будет извлечена.
– Лучше вам подождать снаружи, сэр, – сказал Шарп Рансимену, – если не хотите наблюдать, как хирург вытаскивает пулю.
– О господи! Нет, Шарп! Мои дорогие родители никогда не считали, что у меня достаточно крепкий желудок для изучения медицины, и, боюсь, они были правы. – Рансимен побледнел. – Оставлю вас страдать в одиночестве, – добавил он и поспешил отойти подальше, прижав носовой платок ко рту, дабы уберечься от вредных испарений, могущих вызвать недомогание.
И вот теперь хирург вытащил из раны пулю и прижал к плечу Шарпа тряпицу, чтобы остановить кровь.
– Кости целы, ни одна даже не задета, – сообщил он несколько разочарованным тоном, – только ребро малость ободрало. Поболит несколько дней. А может, и всю жизнь болеть будет, если выживешь. Хочешь пулю оставить?
– Нет, сэр.
– Как подарок для леди? – Хирург вытащил фляжку с бренди из нагрудного кармана, приложился к горлышку и вытер щипчики краем заляпанного кровью фартука. – Знаю одного парня, канонира, у него десятки таких пуль, все оправлены в золото и подвешены на цепочках. Про каждую говорит, что прошла под сердцем. У него и шрам есть в подтверждение. Дарит пулю всякой дурехе, которую хочет подцепить, и говорит ей, что, умирая, видел в мечтах такую, как она. Говорит, срабатывает. Сам урод уродом, свинья и негодяй, но считает, что каждой не терпится ухватиться за то, что у него в штанах. – Он снова протянул Шарпу пулю. – Уверен, что не хочешь?
– Точно не хочу.
Хирург отбросил пулю.
– Скажу, чтоб забинтовали. Не дай повязке засохнуть, если хочешь жить, и не вини меня, если помрешь. – Он отошел, пошатываясь, но прежде велел санитару перевязать Шарпу плечо.
– На дух не переношу чертовых костоломов! – заявил Шарп Харперу, который встретил его у церкви.
– Мой дед говорил то же самое, – сказал ирландец, протягивая Шарпу бутылку трофейного коньяка. – Он за всю жизнь видел костолома только раз, а через неделю и помер. Имейте в виду, сэр, ему тогда
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
