«Таня! Ах, Таня! Какая встреча!»
Память услужливо вернула Лену на несколько часов назад. В то самое время, когда ее мама рыдала и ведрами пила успокоительное после общения с этой лживой дрянью. И злость вновь вспыхнула в ней со страшной силой. Опалила внутренности, точно кислотой. Затмила разум.
Лишила возможности здраво оценивать свои поступки.
Лишь одна мысль сейчас прорывалась сквозь морок сознания:
«Попалась, сучка! Вот я тебя и нашла!»
***
От нестерпимого желания выцарапать мерзавке глаза и вырвать волосы у нее затряслись руки.
Да что там руки? Ее всю затрясло будто в лихорадке. Недолго думая, Белова открыла чат Макарова с Татьяной, не без удовольствия отмечая, что их послания друг другу всегда носили только бытовой характер. Затем, мстительно прищурившись, она написала ей от лица Виктора:
«Нужно поговорить! Давай встретимся!»
Ответа Лена ожидала, буквально вибрируя от напряжения и рискуя под корень сгрызть собственные ногти. Но телефон упрямо молчал. Таня молчала. Нервно швырнув устройство на диван, Белова вскочила на ноги и принялась мерить помещение нетерпеливыми шагами. Вперед-назад. Туда-обратно. Будучи поглощена своим занятием, девушка не сразу заметила, что в квартире находится уже не одна. На пороге гостиной возвышался Виктор. Он тяжело дышал.
Суровое выражение его лица свидетельствовало о первобытном гневе, все еще бушующем в крови. Взгляд мужчины тоже оставался диким. Лена испуганно вскрикнула от неожиданности и застыла на месте настоящим каменным изваянием. Даже крошечный вдох сделать не решалась.
Однако, заметив на тыльной стороне его правой ладони небольшие ссадины, стремительно вышла из оцепенения. Подбежав к Макарову, она мертвой хваткой вцепилась в его мощное запястье и проблеяла дрожащим голосом:
— Что с рукой?
Он молчал, прожигая в ней дыры своими темными глазами.
Но и Беловой упрямства было не занимать.
Она повторила свой вопрос куда более требовательно:
— Вик, что с твоей рукой?!
Странно хмыкнув, Виктор схватил ее за талию и грубо притянул к себе.
Его ладони собственнически сжались сперва на ее бедрах, а после на ягодицах.
Поглядывая на «помеченную» часть ее шеи, он яростно выплюнул:
— Если ты мне когда-нибудь изменишь…
— Нет! Я так не…
— …я тебя убью!
— Вик…
— Убью!
Пользуясь замешательством девушки, Макаров нагло завладел ее ртом.
Жестко и бескомпромиссно. Она ответила, и оба громко застонали.
Каждое его прикосновение к ее телу ощущалось электрическим разрядом.
Каждый укус, шлепок, нажим — ударом молнии. Кожа покрылась мурашками и горела так, будто Лену на костре жарили. Низ живота лизнуло всполохами пламени. Он предательски ныл, будто требуя уже знакомого вторжения. А все, что ниже… бесстыдно увлажнилось.
Будто чувствуя это, Виктор раздраженно задрал ее платье до пупка, затем торопливо спустил колготки до колен прямо вместе с нижним бельем. А когда Белова попыталась прикоснуться к нему, дабы избавить от одежды, услышала гневное:
— Нет, детка! Ты наказана!
— За… что?
Мужчина одним отточенным движением развернул Лену спиной к себе.
А после впечатал ее грудью в ближайшую стену, заставляя прогнуться в пояснице.
Затем он пристроился сзади, вжимаясь в нее напряженным пахом.
— За непослушание! — прохрипели ей прямо в ухо, заставляя вздрогнуть.
— Прости! — отозвалась она, едва ворочая языком. — Я не… Боже!
Все мысли мигом вышибло из головы, когда его горячая ладонь накрыла ее обнаженную промежность. Скользнув пальцами чуть глубже, вынуждая девушку покрываться бисеринками пота, Виктор ревностно зашипел:
— Его спасло лишь то, что он не касался тебя здесь! И здесь. И здесь…
— Нигде! — захныкала Лена, задыхаясь от ощущений. — Клянусь, нигде!
— Я знаю! — надменно прогромыхал мужчина, прихватывая зубами чувствительную кожу ее многострадальной шеи. — И поэтому ты до сих пор жива!
Поддавшись порыву, Белова прижалась ягодицами к его набухшей ширинке.
— Если в этом и есть секрет моего долголетия, то я буду жить вечно!
— Господи, малышка! Как же сильно я тебя ревную! Как же сильно хочу!
Макаров чуть отстранился. Послышался звук разъезжающейся молнии.
Затем на ее поясницу легло его тяжелое упругое горячее достоинство.
— А тот факт, что ты хочешь меня не меньше… откровенно сводит с ума!
— Поцелуй меня! — попыталась развернуться к нему лицом.
— Нет! — тут же оказалась зафиксирована. — Ты все еще наказана!
— Но Вик…
— Скажи, если будет больно!
— Чт… о-о-о!
Медленно, миллиметр за миллиметром, он наполнил ее собой.
И глухо застонал, когда Лена невольно сжала его своими внутренними стенками.
— Скажи, если будет больно! — повторил, наматывая на кулак ее волосы.
— Все… в порядке. Я в порядке!
— Ну, тогда, девочка моя… я тебе не завидую!
Виктор определенно знал, о чем говорил. Он брал ее так дико, так жестко, ненасытно и остервенело, будто пытался собой, собственным телом стереть с нее следы другого мужчины. Лена кричала. Захлебывалась своими протяжными воплями. Царапала обои подобно дикой изголодавшейся кошке.
Она понятия не имела, откуда в ней взялся этот голод.
Но чем глубже Макаров проникал в нее, тем больше она его хотела.
— Да! — стонала бессвязно, подставляясь под его мощный таран. — Да! Еще!
Ей было хорошо. Мучительно. Сладко. Временами даже больно.
Но их обоюдная жажда, потребность друг в друге перекрывала все неудобства. В какой-то момент, когда она окончательно потеряла связь с реальностью, когда ноги перестали держать, Виктор подхватил Лену на руки и переместил на диван. Там он разложил ошалевшую от всего происходящего девушку в нужной ему позе (а именно, установил на четвереньки) и продолжил дико штурмовать глубины ее тела. Мужчина грозно рычал, толкаясь внутрь:
— Ты этого хотела, когда изводила меня днем и ночью своими выкрутасами?
— Да…
— Этого добивалась, провоцируя меня и вынуждая подыхать от ревности?
— Боже, да!
— Нравится быть натянутой на мой член?
И вновь ее ответ остался неизменен:
— Да!
