Покачав головой, я легко повторил технику, заполняя помещение разряженным полем. Сяочжэй протянула сестре большую пятирублёвую монету. Хлёстким движением кисти, Чжэнь бросила ей в сторону стены. Я же почувствовал, как в моё пространство ворвалось что-то быстро двигающееся. Монета успела пролететь только десять или пятнадцать сантиметров, замерла на секунду и тихо упала на пол.
—На отработку этой техники Лу Ханя у мастеров уходит около двух лет,— улыбнулась Сяочжэй.— Чем быстрее предмет влетает в защитное пространство, тем быстрее теряет энергию и останавливается. От размера предмета и его скорости зависит то, сколько сил потратит мастер.
—Пару лет?— недоверчиво посмотрел я на неё.— Вот на это?
—Я потратила на освоение один год,— кивнула она.— В школе установлена старая машина, швыряющая железные шары с большой скоростью. Самый сильный мастер, поставивший рекорд, остановил пятьдесят два шара подряд, после чего рухнул от усталости. Это самый быстрый из известных мне способов потратить все силы.
—А если из автомата палить, как быстро устанешь?
—Пули очень лёгкие, придётся долго стрелять.
—Что ж, главное, техника есть, дальше сами выкрутимся,— кивнул я.— Спасибо. Попрошу Тасю бросить в меня бетонный блок.
—Техника, действительно, сильно выматывает,— повторила Сяочжэй, вернула вуаль на место.
Снова вопрос, специально они подталкивают меня к изучению трудов Лу Ханя или ей действительно это только что пришло в голову? Хотят, чтобы я его усовершенствовал, убрал недостатки и сделал лучше? Соглашусь с этими мыслями, если в ближайшее время они мне подсунут под каким-нибудь предлогом книжку или методичку по изучению этой техники.
Следующие два часа мы неспешно занимались. Я контролировал процесс укрепления тела Сяочжэй, посмотрел за медленным прогрессом Чжэнь. В итоге они устали почти одновременно, извинились, что уходят первыми, пообещали прийти на тренировку завтра. Я подумал сходить пообедать, но решил не прерываться и вновь вернулся к размышлениям, постепенно заполняя пространство зала кинетическим полем. Это довольно удобно, так как едва появился новый посетитель, я об этом сразу узнал.
Открыв глаза, бросил взгляд на окно. Судя по всему, солнце начало клониться к горизонту. Этак я не только обед, но и ужин могу пропустить.
—Доброго вечера, Кузьма Фёдорович,— в зал как раз вошёл незнакомый мне мужчина в сером костюме. Одежда скорее практичная и повседневная, нежели деловая. Галстука нет, на ногах удобные ботинки вместо туфель. На вид мужчине лет тридцать пять, короткие волосы, не примечательная внешность.
—Доброго,— сказал я, не став делать замечание, когда он прошёл по залу в обуви.
—Пётр Сергеевич просил вам передать это,— он протянул кожаную папку со шнурком и небольшой планшет в пластиковой обложке.
—Кто этот Пётр?— уточнил я.
—Как кто?— и удивился, и возмутился мужчина. Наигранно, но довольно тонко.— Вам следует знать имя главы рода, Наумова Петра Сергеевича.
—А, так бы и сказал,— отозвался я, положив папку на пол перед собой.— Что ещё?
—Глава просил передать, что начал решать вопрос с возвращением собственности семьи Матчиных,— добавил посыльный. Во взгляде промелькнуло едва заметное недовольство моим не слишком любезным к нему отношением. Так обычно реагируют два типа людей, глупые и люди с высоким положением. Настроение у меня действительно не доброе, спорить не буду. Не люблю, когда забывают или не считают нужным представляться, подсознательно начинаю грубить.— Но для этого ему нужны копии всех документов.
—Они у Александра Матчина, моего старшего брата. Он сейчас на территории базы наёмников, решай с ним.
—Хорошо,— кивнул мужчина, бросил взгляд на папку.— До свидания.
—До свидания,— махнул я на него рукой.
Дождавшись, пока он выйдет, открыл папку, вынул первый документ. Красивый бланк с печатями и рукописным текстом. В нём говорилось, что семья Матчиных с сегодняшнего числа больше не является «угасшей», что подтверждало несколько следующих бланков, ссылающихся на архивные документы с длинными ничего не говорящими номерами. Следующим документом я достал большую зелёную книжицу с золотым теснённым гербом Российской Империи. Свидетельство о рождении Матчина Кузьмы. Далее шёл паспорт с моей, вполне вменяемой фотографией. Костюм знакомый, тот в котором я был на приёме у императора.
Мягко говоря, я удивлённо смотрел на документы. Брат рассказывал, что бегал по инстанциям две недели, а тут они за полдня всё сделали. И даже без нашего ведома. Интересно, откуда они взяли мою подпись для паспорта? Удивили, ничего не скажешь. Даже обидно стало, отчего я некрасиво выругался. Убрав документы обратно, я включил планшет. Рабочий синий экран, на котором сиротливо пристроились три квадратика. Нажал на первый. Планшет задумался, потемнел и выдал окошко с видео. Городской парк, утро, солнечно. Узкая аллейка, немногочисленные отдыхающие. Через дорогу длинная деревянная лавочка, на которую усаживается знакомый дед. Не помню его отчество, но это Трубин Богдан, бывший глава рода, а ныне просто старейшина, если такое сравнение уместно. Выглядел он каким-то уставшим и подавленным. Мне помнился вполне бодрый пожилой мужчина, а тут прямо старик, опирающийся на трость при ходьбе. Изображение мигнуло, грубо обрезанное и смонтированное. Сколько времени прошло неизвестно, но рядом с Богданом на лавку уселся мужчина в бежевом плаще. Лицо замазано специальным фильтром. Мне показалось, что он что-то сказал и почти сразу встал. Направился дальше по своим делам, как-то неестественно взмахнул полой плаща, закрывая деда от камеры. Богдан остался сидеть в той же позе, только на левой стороне груди появилась горизонтальная металлическая полоска. Ещё одна склейка видео и стало видно, что на светлой бежевой кофте дела прямо под металлической полоской проступило небольшое пятно крови. Остановилось же видео на фотографии, запечатлевшей Богдана Трубина в машине рядом с Тимофеем Орловым. Скорее всего, снято дорожной камерой, так как машина стояла на светофоре. Но ракурс удачный, видно и водителя, и пассажиров. Вот и где моя конспирация, когда мы ехали в гости к Американцу. Мистер Ма с самого начала был в маске, а мы наверняка на таких камерах засветились.
—Какого чёрта?— хмуро спросил я, непонятно к кому обращаясь.
Второе видео оказалось совсем коротким. Задний двор какого-то частного дома, садовый деревянный столик, на заднем фоне высоченный забор из красного кирпича. За столом, немного не попадая в центр кадра, Тимофей Орлов. Он что-то говорит, яростно жестикулируя. В порыве эмоций саданул кулаком по столу. Жаль звука нет. В кадре появилась рука, сжимающая знакомый револьвер двенадцатого калибра, принадлежавший Американцу. Удивился не только Тимофей, но и я. Хлопнул беззвучный выстрел, снеся верхнюю часть головы наследнику княжеского рода.
Я перевёл взгляд в сторону двери, словно ожидая, что сейчас кто-то войдёт и объяснит мне, что происходит. Нет, никто не спешил беспокоить. Из коридора слышались голоса парней и заливистый девичий смех.