Вся история человеческого садизма прошла перед моими глазами в тот момент, когда зараженные подвывали своему собрату, который держал визжащего ребенка под потолком, словно рассматривая качество мяса на свету. А потом он замахнулся второй рукой и одним резким движением снес голову мальцу своими длинными острыми когтями.
Кровь окропила мое лицо, я замерла. Толпу зараженных охватил экстаз и они набросились на маленькое тельце малыша, как на деликатес. Они оттолкнули меня к стене, чтоб не мешала добраться до аппетитного кусочка человеческого детеныша.
Меня стошнило, когда в зубах одного из них я увидела оторванную маленькую руку.
Кажется, я отключилась на какое-то время, пусть и не потеряла сознание. Мозг сам унес меня куда-то в другой мир подальше от этого. Я продолжала пробираться через коридоры, в которых царил ад. Я ничего не видела вокруг – слезы застилали глаза, я не слышала звуков – все слилось в один неразборчивый гомон. Я просто продолжала идти, не осознавая ничего вокруг. Как робот, запрограммированный на одну задачу – дойти до точки назначения.
Я чувствовала себя на месте Кейна, который вот так же, как я сейчас, ходил по городам на протяжении десятков лет и слушал крики смерти, вдыхал ее металлический запах, оседавший гнилью на языке. Как пророк по выжженной кровью земле, он ступал, избранный богом или природой свидетельствовать вымирание человечества без права на выбор исхода для самого себя.
Мои губы произносили лишь два слова, и то я не была уверена, что контролировала их:
– Не сопротивляйтесь. Не сопротивляйтесь. Не сопротивляйтесь…
А в голове отчетливо вырисовывался образ Кейна, твердившего:
«Не сопротивляйтесь. Позвольте вирусу превратить вас. Только так вы сможете победить его».
Я превратилась в Кейна – холодного расчетливого циничного наблюдателя.
Я не знала, слышат ли меня кричащие в смертельной агонии люди, наблюдающие за тем, как расчленяют их близких, как расчленяют их самих. Но я повторяла свою мантру и она спасала меня. Этого мне было достаточно.
В таком полусознательном состоянии я забрела в коридор, где меня ждал он. Я не сразу поняла, кто это. Солдат в форме Падальщика стоит посреди кровавой вакханалии: зараженные истребляли небольшую группу уцелевших людей. Они прыгали на людей и взмахивали острыми когтями, которые срезали куски плоти с бедняг, а то и пронзали насквозь, двум уже вырезали кишки, еще двоим перерезали глотки. Кровавые фонтаны взорвались под потолок и зараженные остервенело завывали, будто выкрикивая «Джекпот!»
Меня снова едва не стошнило, но странный солдат отвлекал внимание. Для зараженных он был такой же невидимкой, как и я.
И наконец вспышка догадки озарила мой мозг.
– Маргинал? – выдохнула я осипшим голосом.
Солдат слегка улыбнулся.
– Камрад, – кивнул он.
Его знакомый голос со столь родным картавым акцентом вернул меня из полусознательного состояния в реальный мир.
– Так вот ты какой, – произнесла я.
Он был невысокого роста, мало приметный. Если бы он прошел мимо меня, я бы и не заметила. Волевой подбородок, как будто он был солдатом по крови, зеленые глаза и каштановые волосы. Невидимая канализационная мышь Желявы.
– Все это время ты был одним из нас, – наконец произнесла я.
– Так точно, камрад, – он снова кивнул.
Крики умирающих в агонии людей за его спиной прекратились, и теперь оттуда раздавалось смачное чавканье. От мысли о том, что мне стало легче, когда люди умерли, я себя возненавидела.
– Как долго? – не понимала я.
– Восемь лет.
Я вспомнила.
– Прорыв базы шестьдесят третьего?
– Так точно, камрад.
– Но почему ты никому не рассказал?
– Меня бы убили.
– О чем ты говоришь?
Маргинал вздохнул, сглотнул, он не торопился с ответом, как впрочем и всегда.
– В тот день нас таких проснулось шесть.
Я нахмурилась.
– Да, камрад, ты не первая такая особенная.
– Где же остальные?
– В живых остались лишь двое.
– Я не понимаю, – в голове уже начинало зудеть от событий дня.
– Ты еще не до конца познала всю гнилость человеческого духа, камрад. Человек – очень трусливое существо. Эгоистичное. Легко теряющее мораль перед лицом страха.
– О чем ты говоришь?
– Они убили их. Генерал и Полковники. Поставили всех четверых на колени и пустили им пули в затылки. Это показалось им правильным решением проблемы. Потому что они были напуганы. Они не знали, что делать со столь необычными людьми. Сама представь: инфицированы, но в то же время люди.
Я перестала дышать.
– Триггер больше остальных настаивал на спущенных крючках, потому что его примитивный мозг никак не мог уложить в рамки одной картины столь противоречивые элементы: укушен, инфицирован, но человек. Их страх победил. Они убили таких, как ты и я.
Я продолжала молчать, легкие сперло от шока, и я не могла сделать ни вдоха.
– Ты сказал, вас было шесть.
– Да, и лишь двое уцелели, – кивнул Маргинал.
Маргинал и кто-то еще…
Сердце упало в пятки.
– Томас… – воздух выбило из легких, – это был ты. Ты вытащил Томаса.
– Когда я увидел, что заставил их сделать страх, я понял, что у таких, как ты и я, гораздо больше шансов выжить среди монстров, нежели среди людей.
– Почему же сам остался?
– Чтобы закончить то, что началось много лет назад.
Еще один сердечный приступ.
Вирусная атака на компьютерную систему, мертвые турели, взорванные цепи ручного закрытия ворот…
– Ворота… – выдохнула я, – это ты их открыл.
На его лице не дрогнул ни мускул.
– Что же ты наделал, Маргинал?
– Оглянись вокруг, камрад. Что ты видишь? Трусливых тварей, прячущихся по последним норам, неспособных состязаться с новым грандиозным видом, эволюционировавшим из слабости человеческого разума.
Чавкающие звуки позади него пели с ним в унисон.
– Они прекрасны. Они никогда не станут охотиться друг на друга, они всегда стоят плечом к плечу, как звенья одной цепи. Они мигрируют, объединенные смыслом и собственной сутью. Каждый из них стал частью единого организма, единого разума, который никогда не будет разорван на части ни религией, ни богатствами, ни властью.
Меня все больше окатывало ледяной волной.
– Люди стали тем организмом, которым и стремились стать со всей своей жадностью и безразличием. Они разоряли планету, будто она была волшебным горшком, который варил кашу по приказу. Они только брали, брали и брали и ничего не отдавали взамен. Они истребляли саму жизнь на планете, гордо объявляя себя богами, которые имеют право, лишь потому что сильнее остальных животных видов. Они правили силой. Силой же и разрушили свой мир. Почему растаяли ледники, в которых дремал вирус? Из-за их неутолимой жажды власти, денег, удовольствия. Пожары сжирали сотни тысяч гектаров экосистем, потопы уносили жизни десятков тысяч людей, засуха губила миллионы. Но они так и не смогли сказать себе стоп.
