Странник постоял немного, обдумывая происшедшее, пытаясь решить, правильно ли он поступил, не рассказав того, что знал. В конце концов, рассказать все–таки придется. Ведь от этого зависит все. Но если рассказать это слишком рано, если у юноши будет слишком много времени, чтобы над этим размышлять, то, когда настанет час действовать, он может оказаться парализован страхом или сомнением. Лучше как можно дольше не наваливать на него этого бремени, пусть даже Бек будет сердиться. Лучше оставить его пока в неведении.
Страннику очень хотелось открыть Беку все, что он знал и все эти годы носил в тайне. Он хотел поделиться тем, что так тщательно скрывал не ради своей выгоды.
Друид посмотрел на переданный ему ключ, на сходящиеся металлические рубчики и на мигающий огонек в источнике питания. Теперь они у него все, все три ключа, и теперь ничто не мешает им войти в Погребенный Замок.
Ничто.
Это слово, словно эхо, прозвучало у него в мозгу. Горькая и страшная ложь. Из всей лжи, к которой он вынужден был прибегнуть, эта ложь была самой коварной. Друид закрыл глаза. Как же ему уберечь их от гибели?
Он вышел из каюты, прошел на верхнюю палубу и созвал всех членов экспедиции. Когда все собрались, он поднял вверх третий ключ и объявил, что благодаря неоценимой помощи Бека Рау у них есть третий ключ. Пора снова отправляться в путь, идти к Ледовому Хребту и дальше — к сокровищу.
Раздались приветственные возгласы, Ферл Хокен поднял Бека, посадил к себе на плечи и проделал с ним круг почета. Эльфы–охотники отдавали ему честь своими мечами, а Панакс похлопал его по спине так сильно, что Бек чуть не свалился с Ферла Хокена. Наконец, Руэ Меридиан обхватила юношу за плечи и поцеловала прямо в губы. Бек улыбался и махал в ответ руками, довольный этой неожиданной славой. Однако старался не смотреть на Странника.
Они шли к Ледовому Хребту, и с каждым днем становилось все холодней. Дул северный ветер, и судно шло с подобранными световыми парусами. Тулупы и рукавицы немного согревали, но холод все равно подбирался к людям, делая их вялыми и угрюмыми. Рацион питья и пищи был сокращен, так как провизию надо было экономить. Никто не знал, каким долгим будет этот последний переход, но, судя по карте, расстояние было довольно большим, и, значит, потребуется много времени.
После Мефитика островов больше не было, и рокам приходилось спать на плотах, сооруженных из запасного дерева. Днем плоты привязывали к понтонам «Ярла Шаннары», а ночью их спускали на воду и буксировали за собой. Судно в результате теряло скорость.
Бек продолжал учиться у Альт Мера. Теперь он уверенно чувствовал себя у руля воздушного судна и уже не просил постоянно помощи. Когда Квентин тренировался с эльфами–охотниками; Бек проводил свое свободное время с Ареном Элессдилом. Они делились рассказами и рассуждали о жизни. С начала экспедиции изменились все, но сильнее всех — Арен Элессдил. Беку казалось, что Арен вырос, окреп физически благодаря тренировкам и сейчас владел оружием не хуже других. Арен всегда был способным учеником, но здесь Ард Патринель сотворил с ним просто чудо. На вид Арен казался таким же юношей, как и Бек, но теперь он обрел уверенность в себе и не чувствовал себя на корабле чужим.
О Беке же сказать этого было нельзя. После ссоры со Странником он еще больше ушел в себя, замкнулся, решив, что пока так будет лучше. Этому решению способствовало и то, что он намеревался больше не попадать под влияние друида. Он старательно избегал его и держался в кругу тех, кого считал своими товарищами, — был с Квентином, Ареном, Панаксом, с Рыжим Верзилой и Рыжей Крошкой. Но теперь Бек вел себя с ними более сдержанно, поскольку теперь его обременяла тайна. Его постоянно преследовали вопросы. Он несколько раз хотел было поделиться своей тайной с кем–нибудь — с Квентином или Ареном, — но все никак не мог решиться. Да и что это даст? Он просто возложит груз еще на чьи–то плечи, но своего бремени не облегчит. Никто, кроме друида, не мог помочь ему узнать то, что ему необходимо. Бек понимал, что ему придется просто ждать, пока друид сам не решит все ему рассказать. А ждать, возможно, придется долго.
Через неделю после Мефитика погода поменялась — с юга пришел теплый фронт. Направление ветра изменилось, нагнало густых облаков, и немного потеплело. На смену ясному, холодному воздуху пришел густой туман. Дул слабый сырой ветерок, и все цвета вокруг поблекли. Когда фронт только подошел, в небе еще оставались просветы, так что ночью можно было сориентироваться по звездам. Но на следующий день чистое небо показывалось местами лишь случайно. На третий день все вокруг затянул туман. Вначале вместо солнца в небе осталось яркое пятно, затем там был лишь едва различимый светлый мазок, и, наконец, все затянула плотная пелена тумана.
На четвертые сутки видимость сократилась. Она теперь не превышала десяти ярдов, а смену дня и ночи можно было определить лишь по тому, что днем было немного светлее. Рыжий Верзила попытался вывести судно из затянутой туманом области, но безуспешно. Крылатые Всадники были вынуждены посадить своих птиц на плоты и ждать, пока не прояснится. «Ярл Шаннара» был окутан непроглядным клубящимся туманом.
В конце концов, Редден Альт Мер отдал приказ совсем убрать паруса и прекратить подачу энергии на двигатели. Он боялся, что при такой видимости они могут налететь на скалы. «Лучше переждать эту погоду, — сказал он, — чем напрашиваться на неприятности». Все восприняли эти слова спокойно и занялись своими делами. Все равно ведь ничего не поделать. Неприятно, когда ничего не видишь, ни неба, ни воды, не можешь различить цвета. Сквозь окутавшую их мглу не проникали даже крики птиц и всплеск рыб. Казалось, во всем мире они остались одни. Люди собирались у палубных ограждений и молча подолгу вглядывались в непроглядную тьму, пытаясь хоть что–нибудь разглядеть. В таком густом тумане даже скитальцам было не по себе. У побережья туман держится обычно дня два, после чего его уносит ветер. Здесь же казалось, что он продлится вечно.
Прошли четвертые сутки, пятые и шестые, а все оставалось без изменений. Почти неделю люди видели только корабль и друг друга. Тишина начинала раздражать. Попытки поднять настроение музыкой и песнями только усугубили проблему. Как только музыка и пение прекращались, тишина становилась еще оглушительнее. Судно стояло, и матросам заняться было нечем. Даже тренировки эльфов–охотников были сокращены, и люди все больше и больше времени просто стояли и вглядывались во мглу.
На шестую ночь, когда Бек стоял на корме с Квентином и говорил с ним о тумане, который иногда покрывал их горы, юноша вдруг услышал, как тишину нарушил какой–то незнакомый звук. Бек тотчас притих и сделал знак рукой, чтобы Квентин замолчал. Они стали прислушиваться. Снова послышался какой–то скрип, похожий на скрип такелажа. Но звук издавал не «Ярл Шаннара». Звук шел откуда–то из тумана. Братья недоуменно переглянулись и принялись снова вглядываться в темноту. Они опять услышали скрип и шорох, и Бек оглянулся, чтобы посмотреть, не слышит ли это кто–нибудь еще. В пилотской кабине находился Спаннер Фрю, и сейчас он обернулся и через плечо смотрел в сторону братьев. На палубу вышел и Редден Альт Мер и стал рядом с корабелом. На лице Рыжего Верзилы тоже читалось недоумение. У палубных ограждений стояли еще люди.
