В умывальне Кэйти стирала полотенце. Наташа, сложив руки на груди и прислонившись плечом к дверному косяку, издалека начала:
— Кэйти, я и не знала, что Кристоф твой брат. Вы такие разные.
— У меня другой отец. Отец Кристофа — наш хозяин, — не дождавшись ответа от шокированной госпожи, она пояснила: — Он бастард.
— Ещё Франц. Он на побегушках у хозяина. Его мать умерла. Ирма есть. Тоже сирота. Полгода назад управляющий солеварней взял её в жены.
«Ого!» — не сдержалась от немого возгласа Наташа, дивясь любвеобильности Бригахбурга.
— Сколько и Кристофу. Других не знаю.
— Кристоф в коннице служит? Конница у графа большая. И все кони в замке?
— Половина коней на виноградниках. Там основная конюшня. Здесь только боевые кони.
— Их же гонять на выгул надо.
— Гоняют, наверное. Я не знаю. Конюхи знают.
Отвлечь служанку от вопроса о конях не составит труда. Запоминается последняя фраза. Если кто и спросит её, о чём она говорила с иноземкой — девочка вспомнит разговор, например, о швеях.
— На первом этаже в левом крыле. Сразу за лестницей.
— По-разному. Если много нужно шить, то зовут женщин из деревни. А так четыре швеи.
Про второй выход с территории замка Наташа спрашивать не стала — служанка слишком болтлива. Придётся самой пройтись вдоль стены и поискать ворота. Можно пойти сейчас. Завтра будет некогда.
Глава 27
Девушка вышла во двор. После дождя посвежело. В небольших лужицах, собравшихся между камнями мостовой, отражались ползущие по небу тяжёлые скученные облака. Наташа, шмыгнув носом, зябко поёжилась, вспомнив о необходимости шитья тёплого платья. Медленно прохаживаясь вдоль замка, через заросли кустарника зорко всматривалась в основание крепостной стены в поисках вторых ворот или калитки.
Дойдя до конца здания, упершись в раздвоившуюся дорожку, свернула к конюшне и, минуя посадки разросшегося шиповника, остановилась в нерешительности. Впереди, спиной к ней, стоял Бруно и, облокотившись о ствол дерева, что-то кому-то недовольно говорил. В сердцах махнув рукой, он отошёл в сторону, и Наташа увидела статную красивую светловолосую девушку. Она, ухватив рыцаря за рукав и сильно удерживая его, что-то горячо ответила ему. Её большие глаза наполнились слезами, губы задрожали. Бруно ссорился с подружкой, пытаясь выдернуть руку, порываясь уйти в сторону конюшни.
«Милые бранятся — только тешатся», — заключила Наташа, свернув в парк, решив осмотреть часть стены с этой стороны. Не успев ступить на лестницу, ведущую к купальне, услышала за собой торопливые шаги.
— Наташа, подожди.
Она обернулась.
— Давно хочу поговорить с тобой, — Бруно всё ещё был возбуждён после ссоры. Его девушка, глядя ему вслед, так и осталась стоять, где он её оставил.
— Давайте поговорим в другой раз, — ответила Наташа на ходу, спеша уйти, чувствуя спиной сверлящий женский взгляд. Роль громоотвода в отношениях влюблённых её не прельщала. Но с Бруно можно было поговорить обо всём, что её тревожило. Или всё же лучше поговорить с Бригахбургом? Девушка сомневалась.
Мужчина мягко взял её за локоть, увлекая вниз по лестнице к купальне.
— Постойте, Бруно, — отстранилась Наташа. — Я пришла сюда, чтобы побыть одной.
— Я тебя надолго не задержу. Дай мне сказать, — подвёл он её к скамье, спрятанной в увитой диким виноградом арке под лестницей.
Здесь оказалось тепло и уютно. От воды поднимался пар. Густой кустарник вокруг бассейна защищал его от порывистого влажного ветра.
— Я хочу знать, почему ты оказалась в подвале, — начал Бруно без предисловий.
Девушка внутренне содрогнулась. Всё снова всколыхнулось в памяти, отдавшись болью в желудке. Он не спрашивает её, что она помнит или что видела. Ему интересно, почему она там оказалась. Какая теперь разница? К чему он клонит?
— Пожалуйста, не нужно, — отвернулась она.
— Наташа, я могу защитить тебя. Я должен знать всё о тебе и о том, что произошло между тобой и Герардом.
— Прошу вас, ничего не нужно.
— Здесь так просто в подвал не попадают, — настаивал рыцарь. — Он принуждал тебя к…
— Как же вы собираетесь меня защитить? — прервала она его на полуслове. Разговор был не из приятных.
— Пойдём в церковь и назначим день свадебной церемонии.
— Вы мне предложение делаете, чтобы спасти от посягательств на мою честь?
— Наташа, Герард сказал мне, что ты благородного происхождения. У меня титул барона. Мой отец — граф. Я последний, четвёртый сын в семье. Безземельный. У меня есть сбережения. Мы уедем отсюда, куда захочешь. Купим поместье. Ты ни в чём не будешь нуждаться.
— Подождите, Бруно. Очень благородно с вашей стороны… помочь сироте избежать незавидной участи, — Наташа чертыхнулась про себя. Выдерживать стиль разговора в духе средневековья было сложно. — А как же ваша девушка? Я только что видела вас. Вы любите её, и мне ваша жалость не нужна.
— Эрна? — вздохнул командующий, опуская глаза. Он поднёс к своему лицу холодную руку иноземки, согревая дыханием, целуя, сдерживаясь от желания сжать Наташу в объятиях, зацеловать и больше не отпускать.
Она аккуратно вытащила руку из его тёплых ладоней:
— Я не хочу стать причиной вашей размолвки.
— Наташа, ты меня неправильно поняла. Ты мне сразу понравилась, как только я увидел тебя, а Эрна… Мы расстались.
Это он считает, что они расстались. Наташа хорошо поняла выражение взгляда, каким влюблённая подружка командующего провожала своего, как оказалось, бывшего парня.
— А подумать мне полагается?
— Подумать? — опешил он.
— Да, подумать. У меня нет родителей и думать за меня некому. Я должна сама принять очень непростое решение, — и мысленно добавила, вздохнув: «А также решить вопрос своей безопасности. Похоже, моя жизнь — в моих руках».
— Конечно, подумай. Я подожду, — а у самого появилось чувство, что не так-то просто будет добиться согласия русинки. Но он не отступит.
* * *
Эрна, стоя за колючим кустарником, от досады кусала губы, всматриваясь в происходящее в одной из ниш над купальней. Там её Бруно разговаривал с иноземкой. Шум льющейся воды мешал расслышать, о чём шла речь и прачка пожалела, что не подобралась к милующимся с другой стороны.
