Когда они сидели в уютной комнате с тигровой шкурой на полу,он пытался объяснить ей это. Повсюду на стенах висели фотографии, он снималдочку много лет назад: Гейл в первом классе, Гейл в смешной белой шляпе, Гейлест мороженое, вот ей четыре года… Но сейчас его взгляд был прикован к Энн, иоба ничего не замечали вокруг. Она видела только его – человека, которого таксильно любила, так давно ждала. А он хочет отправить ее домой.
– Почему я должна уйти? Почему? Мы же давно всепридумали?
– Но это нехорошо, Энн. Я стар, а тебе всегопятнадцать. – Билл всю ночь думал об этом, лежа без сна, и наконец здравыйсмысл пересилил все прочие доводы. Она не переубедит его.
– Но мне же почти шестнадцать. – В глазах девушки стоялислезы, а он, горько улыбаясь, отвел волосы с ее лица. Одно это прикосновение –как электрический ток. Нет, нет, нельзя разрешить ей остаться даже на минуту,иначе не отвечает за дальнейшее. Билл хорошо знал себя, он ни к кому и никогдане испытывал такого чувства, как сейчас. Какая жестокая шутка жизни! Еголюбимая – пятнадцатилетняя девочка! – Я даже не девственница, Билл, –сказала Энн с отчаянием.
Она так его любила. Этот человек вместил в себя все еемечты. Он – награда за долгие годы одиночества, за боль пережитого.
– Речь не о том, дорогая. Твой прежний опыт не в счет,все случилось под влиянием наркотиков, галлюцинаций, фантазии. Ты должна забытьпрошлое. Это совсем другое, чем вступить в связь с настоящим мужчиной. Нашиотношения долго не продлятся. А потом что? Кто-то из нас обязательно окажетсянесчастным, и я не хочу, чтобы это была ты. – Билл не сказал, что этоможет быть и он, ведь его привлекут к суду за связь с несовершеннолетней, еслиузнают родители Энн. Они давно догадались бы обо всем, если бы не прятались отреальной жизни.
Энн так хорошо все продумала, даже сказала Гейл, чтобы та незвонила ей домой, потому что они не смогут поговорить как следует – вокруг кучабратьев и сестер; она сама станет звонить Гейл каждый день. Они все продумали,зачем же сейчас он разрывает ее сердце? Энн ни секунды не думала о себе; пустьона умрет, только бы быть рядом с ним. Ее взгляд был глубок и печален.
– Если ты прогонишь меня, я снова убегу. Ты все, радичего мне стоит еще жить, Билл.
Ее слова разрывали душу. Она столько пережила и была такмолода… Но в каком-то смысле Энн права: она взрослее большинства ровесниц, еене сравнить с его дочкой. Хейт-Эшбури, коммуна, ребенок, рожденный и отданный вчужие руки, проблемы с родителями… Невозможно снова причинить ей боль. Но ведьэто для ее же блага, приподнимаясь, уговаривал себя Билл. Энн уцепилась за егоруку. Он собирался отвезти ее домой, но девушка не двигалась с места, смотрелана него с болью и мольбой.
– Детка, ну, пожалуйста… Тебе нельзя оставаться…
– Почему?
Он выпрямился, не в силах больше держать себя в руках. Этонесправедливо… В конце концов, он же мужчина.
– Потому, что я слишком тебя люблю. – Билл нежнообнял и поцеловал Энн, искренне намереваясь отправить ее домой. Но этонамерение ослабело, как только она поцеловала его, язык проник в его рот, арука Билла сама собой оказалась между ее ног. Оба осмелели. – Я так хочутебя, малышка, – хрипло шептал он ей в затылок. – Но мы не можем…пожалуйста…
– Нет, можем, – шептала в ответ Энн, устремляясь кдивану и таща его за собой. Все его аргументы улетучились… Может, только одинраз… ну, вот этот раз, и больше никогда… Внезапно Билл опомнился и отпрянул.Его ноги дрожали от напряжения. Он покачал головой.
– Нет, я не могу с тобой это сделать, Энн.
– Но я люблю тебя всем сердцем.
– Я тоже. И буду ждать тебя два года, если это намсуждено. А потом женюсь на тебе, но сейчас не могу разрушить твою жизнь.
Она рассмеялась и все хохотала, как маленькая, потом вдругпоцеловала его в щеку.
– Я очень тебя люблю. Ты правда женишься на мне? –Энн была потрясена и счастлива, как никогда.
– Да. – Он нежно улыбнулся девушке. Это былтрудный час для них обоих. Но Биллу было тяжелее, он всю ночь не смыкал глаз. Исейчас имел в виду именно то, что сказал. Билл и раньше думал об этом и считал,что Гейл, повзрослев, одобрит его. Ведь другие мужчины тоже женились надевушках чуть не втрое моложе, так что это не самое ужасное, что он могсовершить.
– Если ты достаточно ненормальная, чтобы выйти за менязамуж, то через два года мы поженимся. Тебе будет восемнадцать, а мне пятьдесятодин. Не забыла?
– Мне подходит, – улыбнулась Энн.
– А как тебе покажется – тебе тридцать, а мнешестьдесят три?
Билл подсмеивался над ней, но внимательно следил за еевзглядом. Он всерьез делал ей предложение и не мог желать ничего лучшего. Биллне видел причин, почему они должны отказываться от своего счастья. Он хотелпостоянно заботиться о ней, оберегать от бед; конечно, родители сделали для неегораздо меньше, чем он для Гейл, но Гейл – его единственная дочь, а Энн –последняя, пятая. И, как говорили, родилась в очень трудное для семьи время,хотя это не оправдание. Он мог восполнить то, чего она недополучила в прошлом,дать ей все, даже подарить ребенка взамен того, которого она потеряла.
– Мне очень нравится. – Энн искренне ответила наего повторный вопрос о разнице в возрасте; это ее не волновало. – Я тожеумею считать: когда мне будет шестьдесят, тебе – девяносто три. Такое тебеподходит? Ты уверен, что не захочешь к тому времени кого-то помоложе?
Она от души расхохоталась, и Билл расслабился. Это былоужасное утро, полное вины и раскаяния, но понемножку напряжение уходило, и деньстал похож на прежние, когда… он не делал ей предложения.
– Ну что, значит, решено? Мы обручены? – Биллшироко улыбнулся, и она в ответ расплылась в улыбке, наклонилась к нему ипоцеловала.
– Да, обручены. Я всем сердцем люблю тебя. Биллпоцеловал ее, и они крепко обнялись. В его мозгу снова включились кнопкиконтроля. Но, с другой стороны, если он собирается на ней жениться… может,теперь уже можно?.. Ну, хоть один только раз? Чтобы скрепить клятву. Онзаглянул ей в глаза и больше не мог рассуждать здраво.
– Ты сводишь меня с ума.
– Я очень рада.
Она сказала это как взрослая женщина, прелестное лицо сразупосерьезнело.
– Так я могу остаться? На время?
В этом нет ничего плохого. Они и раньше бывали вдвоем, когдау Гейл находились какие-то дела и отпускали горничную. Единственная разница втом, что тогда оба знали – все в конце концов вернутся, а сейчас они одни. Биллпредложил подогреть воду в бассейне и поплавать. Энн понравилась идея, хотя унее не было купальника. Помедлив, она разделась и нырнула с доски, а он смотрелна ее гладкое упругое тело под водой. Какая красивая девочка, хотя в семьеникто, казалось, этого не замечал. Для всех она была просто маленькой Энн –тихий, замкнутый ребенок, всегда прятавшийся в своей комнате. Но больше она непряталась… Билл сбросил одежду и нырнул следом, они плавали как дельфины, тоныряя, то высоко выпрыгивая из воды, ловили друг друга за талию, Вдруг онсильно притянул ее к себе, не в силах больше терпеть. Он хотел ее. Их телавстретились; он ласкал ее спину, шею, нежно целовал грудь. На руках вынес ее избассейна, завернул в полотенце, внес в дом. Слова больше были не нужны. Биллположил ее на кровать, как хрупкую принцессу, и улыбнулся. Его тело до сих порбыло упругим, мускулистым, ноги сильными. «У нас будут красивые дети», –подумал он. Но сейчас не хотелось думать о детях, только о ней. Он касалсякаждого дюйма любимого тела, ласкал, целовал, лизал, и откуда-то из дальнихуголков памяти к ней вернулись воспоминания… Она нежно ласкала его, и когда онне смог больше владеть собой, их тела соединились. Все тело Энн выгибалосьнавстречу ему от удовольствия; казалось, они танцевали томный танец, то взмываяв небеса, то опускаясь на землю, пока наконец не взорвались, подобно солнцу.
