Изучение семьи дает возможность уточнить важные аспекты таких проблем, как духовная жизнь горожан, отношения собственности, социальные конфликты внутри города и пр. Однако внутрисемейные отношения трудно анализировать, потому что основные источники по этой проблеме — дневники, автобиографии, письма (в XVII в. их появилось достаточно много), нуждаются в очень осторожной интерпретации. Было бы неверно предполагать, например, что официальный тон в письмах между мужьями и женами означал прохладные отношения между ними. И не обязательно авторы писем, дневников и автобиографий являлись типичными представителями населения Англии XVII в. Причины для ведения дневников или написания автобиографии менялись в разное время, но в раннее Новое время особенно сильны были религиозные мотивы. Конечно, не все авторы дневников действовали на основании этих мотивов. Сэмюэль Пипс, несомненно, не относится к указанной категории авторов. Именно поэтому его взгляды и представления более адекватно отражают взгляды представителей средних слоев общества.
В данном случае речь пойдет об отношениях между мужем и женой, а также между хозяевами и слугами в семье английского чиновника второй половины XVII в.
В XVII в., как, впрочем, и веком позднее термином «семья» в Англии обозначались не только муж, жена, дети и родственники. В это понятие включались чужие по крови, но жившие в доме постоянно люди, а также слуги.
Материалом для рассуждения являются дневники Сэмюэля Пипса, крупного чиновника Адмиралтейства. Пять лет (с 1655 по 1660 гг.) он служил мелким клерком Казначейства, а после благодаря способностям и трудолюбию (равно как и поддержке своего двоюродного дяди Эдварда Монтегю, графа Сандвича) занимал ответственный пост в Военно-морской коллегии (до 1673 г.). Затем он был Секретарем Адмиралтейства, секретарем короля (т.е. министром) по военно-морским делам (до 1689 г.). Дважды избирался в парламент, был президентом Королевского научного общества. Среди его друзей — Исаак Ньютон, Роберт Бойль, писатель Джон Драйден и архитектор Кристофер Рен. Будучи представителем среднего социального слоя, С. Пипс — личность яркая и незаурядная.
И одновременно с этим он часто проявляет такие черты характера, которые, кажется, не должны быть присущи человеку серьезному и ответственному. Он много пьет и волочится за женщинами, играет в карты и тратит деньги на модные наряды.
Пипс женился на пятнадцатилетней Элизабет Маршан де СенМишель, дочери бежавшего в Англию француза-гугенота. Причем женился он по страстной любви, вопреки широко распространенным представлениям об отсутствии тесных эмоциональных связей между мужем и женой, родителями и детьми в семье раннего Нового времени, либо о том, что любовь опиралась не на сексуальное влечение. Правда, наряду с этой точкой зрения высказывались и другие. Например, Р. Коулбрук отмечал, что в рассматриваемый период «идеал романтической любви был глубоко внедрен в народную культуру».
Начать можно с того, что С. Пипс жену любил. Будем учитывать этот факт, когда речь пойдет о каких-то его поступках, но всю жизнь постоянно изменял жене как со знатными дамами, так и с собственными служанками. Это было постоянным поводом для крупных скандалов с супругой.
Как же складывались у Пипса отношения с женой, или лучше сказать, как он относился к ней?
Мы привыкли, что в семье нарядами увлекается, в первую очередь, женщина. И основные расходы на одежду и украшения приходятся на долю именно женщины. Однако жене Пипса в этом плане не повезло — муж считал, что наряды нужно покупать для него, а жена может обойтись чем-нибудь попроще. Видимо, это замечали близкие к семье люди. В ноябре 1660 г. после беседы с женой своего двоюродного дяди графа Сандвича Пипс записал: «Среди прочего миледи очень меня уговаривала не экономить на жене, и мне показалось, что говорилось это серьезнее обычного. Мне ее слова пришлись по душе, и я решил подарить жене кружевной воротник…». Через два дня в «Дневнике» появилась запись: «В Уордроб, где миледи, как оказалось, уже подыскала моей жене кружевной воротник за 6 фунтов. Очень рад, что обойдется он мне не дороже, хотя про себя подумал, что и это не так уж мало».
Пипс вовсе не был озабочен тем, чтобы его жена имела если не богатый, то хотя бы приличный гардероб. В декабре 1662 г. Пипс записывает: «Очень сожалею, что у жены моей так по сей день и нет сносной зимней одежды; стыдно, что она ходит в тафте, тогда как весь свет щеголяет в муаре. Засим помолились и в постель. Но ни к какому решению так и не пришли — придется ей и впредь ходить в том же, в чем и теперь».
Это можно было бы понять, если бы денег на новые наряды в семье вовсе не было. Однако на себя Пипс не жалел расходов. В июле 1660 г. он пишет: «Сегодня утром принесли мой камлотовый плащ с золотыми пуговицами и шелковый камзол, каковой обошелся мне очень дорого — дай Бог, чтобы я сумел за него расплатиться». В октябре 1663 г. он подвел итог своим месячным тратам «и, к превеликому огорчению, обнаружил, что в этом месяце потратил на 43 фунта больше, чем в предыдущем; тогда было 717, а теперь 760 — в основном из-за расходов на платье для себя и для жены; на нее ушло 12 фунтов, а на меня 55 или около того: я пошил себе бархатный плащ, два новых камзола, один черный, оба одноцветных, новую бархатную мантию с ворсом, золотыми пуговицами и петлями, новую шляпу, высокие сапоги на шелку и много чего еще, вознамерившись впредь следить за своим видом. А также два парика, один обошелся мне в 3 фунта, а другой в 40 шиллингов».
А когда в июле 1664 г. жена осмелилась купить себе не очень дорогие сережки, это вызвало скандал: «Вернувшись домой, обнаружил, что жена, по собственному разумению, выложила 25 шиллингов на пару серег, от чего пришел в ярость; кончилось все размолвкой, наговорили друг другу невесть что; я и помыслить не мог, что жена моя способна отпускать подобные словечки Пригрозил, что поломаю их (серьги — Т.М.), если она не отнесет их обратно и не получит назад свои деньги, с чем и ушел. Спустя некоторое время бедняжка послала служанку обменять серьги, однако я последовал за ней и отправил домой: мне довольно было и того, что жена подчинилась».
И это не единственный случай, когда Пипс возмущается желанием жены приобрести какую-нибудь недорогую вещь. В сентябре 1664 г. он записал: «Вернувшись сегодня вечером домой, принялся изучать счета моей жены; обнаружил, что концы с концами не сходятся, и рассердился; тогда только негодница призналась, что, когда нужная сумма не набирается, она, дабы получить искомое, добавляет что-то к другим покупкам. Заявила также, что из домашних денег откладывает на свои нужды, хочет, к примеру, купить себе бусы, чем привела меня в бешенство. Больше же всего меня тревожит, что таким образом она постепенно забудет, что такое экономная, бережливая жизнь».
Но требуя от жены бережливости и экономии, Пипс уже в октябре этого же года приобрел себе новый камзол: «Сегодня утром надел свой новый плисовый камзол; вещь дорогая и благородная; обошлась мне в 17 гиней».
Можно сделать вывод — в семье С. Пипса модником был муж, а не жена. Чего стоит только ирония в его словах, когда он описывает наряд жены: «В полдень — домой, обедать; жена — необычайно хороша в своем муаровом платье в цветах, которое она пошила два года назад; вся в кружевах — красотка да и только!». Жена, по мнению Пипса, должна была заниматься домом, а не красоваться в нарядах. Он пишет в «Дневнике»: «Утренняя беседа с женой, в целом приятная, немного все же меня огорчила; вижу, что во всех моих действиях она усматривает умысел; будто я неряшлив специально, чтобы ей было чем заняться, чтобы она целыми днями сидела дома и о развлечениях не помышляла. Жаль, что это ее заботит, однако в ее словах есть доля истины, и немалая».
