Дальше следует серия крошечных карандашных рисунков, которые доктор Небенблау, рассматривая оригинал, опознала как губы: не то ротовые, не то половые, одни приоткрытые, другие — закрытые наглухо, третьи — испещренные волосками.
Его критика всего мною написанного никчемна и одновременно чрезвчайно агрессивна и деструктивна. Он не понимает что мой проект внеистричен что он не должен включать в себя опсание так называемого развития так называемого стиля или подхода Матиса поскольку мои утверждения по сути его ниспровергают и поданы под теоретическим углом, с привлчением соврменных критичских методов, для которых хронология жизни Матиса или порядок сотврения так называемых шедевров не имеют абслютно никакого значения.
Однако хоть я и намревалась начать с излжения моих теортических взглядов я все же настаиваю на обвинении ППП в сексуальных домогательствах я могу и готова привести все спецфические подробности поверьте мне доктор Небенблау но сначала я обрисую случвшееся кратко чтобы вы поняли что так оно и было.
Я еще не оправилась от шока поэтому прошу прстить некторую бессвязность.
Все началось с моих всегдашних споров с ППП. Он спросил, почему я не написала следующий кусок дизертации, а я сказала что плохо себя чувствовала и занималась собствным Творчством, вы ведь знаете, что я учусь по двум спецальностям, и оценки за творчские работы важны не меньше, чем оценки по истории искусства, а я как раз достигла очень ответственной стадии в моем Творчестве. Но я все-таки написала о том, как Матис изврщает Женское Тело, в особенности спецфически женские органы: груди, влагалище, половые губы и т. д. и т. п., а также как он наращивает Плоть на опрделенных местах Тела, которые особенно привлекают мужчин, но женщины при этом лишаются пдвижности — например он создает огромные, непомерно раздутые бедра или выпяченный вперед живот. Со временем я обзательно свяжу эти наблюдения со всей традицией избражения женщин-рабынь и одалисок, но я еще не исследовала этот вопрос достаточно подробно.
Кроме того, его Женщины не имеют черт лица, их лица пусты, точно у кукол, и мне кажется это зловещим.
Так или иначе, я рассказала ППП, в каком напрвлении намерена двигаться, хотя действительно написала очень мало, но он начал со мной спорить и договорился до того, что я отношусь к Матису враждебно и с ненавистью. Я ответила, что это не есть значмая критика моего Творчества и что сам Матис враждебно и с ненавистью относился к женщинам. На это он сказал, что Матис женщин любил и вожделел (!!!!), я вставила "вот именно", но он не уловил издевки и продлжал осаживать унижать втаптывать меня в грязь. И даже если бы ничего худшего не случилось разве это — наставник? Он уверял меня что я наврняка провалюсь на защите а разве так должен вести себя научный рукводитель? Я была так расстроена просто убита и тут он похлопал меня по плечу и вроде как стал утешать. Ну я и объяснила как поглщена своим Творчеством — а это серия инзталляций под названием "От извращений к правде" и она является частью моей критики Матиса. И тогда он благосклонно согласился взглянуть на мои произведения, поскольку, мол, готов поставить мне более высокий балл, если мое собствнное Творчство обогащает мои идеи о Матисе. И добавил еще, что студентам-художникам часто бывает затрднительно выразить себя словами, хотя сам он находит язык "столь же чуственным инструментом, сколь кисть и краски". [Я могла бы конечно сказать пару слов об его литературном стиле, но воздержус.] (Последнее предложение было густо замарано, но читалось легко.)
Вот так, любезнейше, он соизволил прийти ко мне в студию, чтобы посмотреть мое Творчество. Я сразу поняла что ему не понравилось что ему все это отвратительно. Чему ж тут удивляться? Мое Творчество не стрмится угодить всем и каждому. Он однако пытался сохранить хорошую мину при плохой игре: повосхищался парой-тройкой неконзептуальных работ и даже выдавил из себя что воздух в студии напоен мощью чувств. Я пыталась объяснить что цель проекта: пересмотр, переделка, коренное исправление Матиса. У меня есть объемная конзтрукция из проволоки, алебастра и пластилина — называется "Сопротивление мадам Матис", — и там избражено, как во время войны его жену и дочь пытают в застенках гестапо — а ведь так оно и было! — а он сидит себе в позе Будды и кромзает ножницами бумажки для апликаций. Ему не сообщили, что их пытают, чтоб — не дай бог! — не отвлечь от работы. Когда я об этом узнала, меня чуть не стошнило. И у моих гестаповцев точно такие же ножницы.
Потом вдруг ППП сменил офицальный тон на интимный. Приобнял меня, сказал, что на мне слишком много одежды, что вся она давящих, тяжелых тонов и что он советует мне все это снять и ощутить, как воздух омывает тело. Сказал, что хочет увидеть меня в ярком и что я очень красивая девушка — если дам себе волю. Я ответила, что моя одежда — мое кредо, а он заявил, что это очень печальное кредо и начал целовать меня, ласкать — вплоть до самых интимных частей тела это было отвртительно и я не стану все это описывать хотя могла бы уж вы поверьте доктор Небенблау если понадбится я изложу все до мельчайших подробностей просто сейчас меня еще трясет и я еще не оправилась от шока. Чем сильнее я отбивалась тем настойчивей он лез под одежду и прижмался но потом я пригрозила что при первой взможнсти вызову полицию и тут он одумался и сказал что в старые добрые времена человеческое тепло и чуственность соединяли художника и модель прямо в студии я добавила "только не в моей студии" а он сказал "увы" и ушел добавив на прощание что я почти наверняка завалю обе спецальности.
