— Пометил нас, — сухо сказала Тамир.
Аренгил что-то сказал юноше на своем языке, и тот смутился.
— Простите меня, я не подумал… — сказал он, краснея. — Просто мы всегда так делаем.
— Коррут хотел как лучше, но, боюсь, эти метки теперь останутся навсегда, — пояснил Солун. — Лиссик не только снимает боль, но и закрепляет след укуса. — Он показал ей куда более крупную метку на своей руке, между большим и указательным пальцами. — У нас такие отметины считаются большой удачей, знаком благоволения Светоносного. Но может, ты предпочла бы обойтись без нее?
— Нет, я ничего не имею против, — заверила его Тамир.
— Ну а для Ки это просто украшение, — засмеялся Никидес.
Ки протер лезвие ножа о штаны, потом поднес его к лицу, как зеркало, чтобы рассмотреть метку.
— Не так уж и плохо. Если кто-нибудь спросит, что это такое, я смогу рассказать отличную историю!
— Драконы здесь редкость, а значит, и их укусы тоже, — сказал Ралинус, внимательно рассматривая следы зубов на щеке Ки. — Ты дашь мне рецепт своей мази, Солун-и-Мерингил?
— Здесь не растут травы, из которых она сделана, но я, возможно смогу прислать тебе несколько флаконов.
Кайр осторожно взял руку Тамир в свои ладони и тоже изучил метку.
— Наш народ верит, что дракон, когда вырастет и обретет настоящий разум, вспомнит имена всех, кого когда-то укусил, и между ними возникнет крепкая связь.
— А долго ему расти? — спросил Ки.
— Несколько столетий.
— Тогда для нас в этом мало пользы.
— Может, и так, но вы оба займете место в легендах о драконах.
— А если когда-нибудь вам доведется попасть в Ауренен, эти метки вызовут уважение к вам. Не слишком много на свете тирфэйе, носящих подобные знаки, — сказал Коррут, все еще переживавший из-за своей поспешности.
— Ну, ради этого стоило выдержать укус. А ваше лекарство уже помогло, больше не жжет. Спасибо. — Ки усмехнулся и пожал руку Корруту. — Так, значит, маленькие драконы разговаривать не умеют?
— Нет, это умение приходит к ним с возрастом.
— Только в Ауренене сейчас живут достаточно зрелые для этого драконы, — сказал жрец. — И никто не знает, почему это так. Но когда-то давно они жили и в Скале.
— Может, это потому, что мы самые преданные, — предположил Кайр, явно уставший молчать. — Вы поклоняетесь всей Великой Четверке, а мы признаем только Ауру, которого вы называете Иллиором.
Ралинус промолчал, но Тамир заметила вспышку неприязни в его глазах.
— Это давний спор, его лучше отложить до более подходящих времен, — быстро вмешалась Айя. — Но я уверена, даже Катме теперь не может усомниться в любви Светоносного к Скале, ведь свидетельством тому — сама Тамир.
— Ей уже было даровано истинное видение, предупреждение перед вторым нападением Пленимара, — пояснила Саруэль. — И со всем уважением к тебе, Кайр-и-Малин, замечу, что ты не жил среди тирфэйе, как довелось мне. Они по-настоящему благочестивы, и Аура благословил их.
— Прости меня, Тамир-а-Ариани, — попросил Кайр. — Я опять обидел тебя, хотя и не хотел этого.
— Я выросла среди солдат. А они не слишком следят за своим языком. И мне больше по душе, что ты выражаешь свои мысли открыто, а не беспокоишься о дворцовых приличиях. Так что и от меня не ожидайте соблюдения этикета.
Солун тихо рассмеялся, и от его доброго смеха Тамир вдруг снова залилась краской.
Весело переглянувшись с другими Гедре, Солун снял со своего запястья тяжелый золотой браслет, украшенный гладкими красными камнями, и преподнес его Тамир.
— Боктерса всегда будет другом Скалы, Тамир-а-Ариани.
Тамир приняла браслет и краем глаза заметила, как Айя жестом просит сразу надеть его. Она надела браслет на левую руку, пытаясь припомнить все многочисленные имена Солуна, но ей это не удалось. Золото хранило тепло его кожи, это не прибавило Тамир самообладания, но все же она сумела не запнуться, когда благодарила его:
— Такой подарок — большая честь, и я надеюсь, что ты всегда будешь считать меня своим другом.
Силмаи подарила золотую цепочку — ее звенья были сделаны в форме крошечных листочков, а в центре сверкал какой-то белый камень.
— Пусть корабли Гедре и Скалы снова стоят в одних гаванях.
Последним преподнес свой дар Кайр из Катме, и его подарок был особенным. Он протянул Тамир маленький кожаный мешочек, внутри которого Тамир обнаружила кулон из темного, на ощупь похожего на воск зеленого камня в простой серебряной оправе. Камень был испещрен крошечными символами или буквами, окружавшими глаз Иллиора.
— Это талисман из камня Сарикали, — пояснил Кайр. — Сарикали — одно из наших самых священных мест, и такие талисманы навевают истинные сны и видения тем, кто почитает Ауру. Пусть он верно служит тебе, Тамир-а-Ариани.
По удивленным взглядам других ауренфэйе Тамир поняла, что подобный дар человеку из другой страны — редкий случай.
— Благодарю тебя, Кайр-и-Малин. Я буду бережно хранить его и помнить о твоей честности. И пусть все мои союзники будут так же открыты.
— Благородная надежда, хотя и хрупкая, — с улыбкой сказал Кайр.
С этими словами он встал и пожелал ей спокойной ночи. Остальные последовали его примеру.
Солун взял ее руку в свои ладони и снова изучил след зубов дракона. От его прикосновения по коже Тамир побежали приятные мурашки.
— По этой метке мы всегда узнаем тебя, избранная Аурой. Я уверен, мой отец всегда окажет тебе поддержку. Пришли весть, если мы тебе понадобимся.
— Гедре тоже готов тебя поддержать, — сказала Силмаи, — Нам не хватает торговли с твоей страной.
Она отошла к стоявшим рядом Айе и Аркониэлю и тихо заговорила с ними.
— Я тоже готов прийти и сражаться за тебя, — сказал Аренгил с надеждой в глазах.
— И я! — заявил Коррут.
— Вы всегда будете желанными гостями, начнется война или нет. Если согласятся ваши кирнари, вы оба можете занять почетные места среди компаньонов, — ответила Тамир.
В комнату вошел один из молодых помощников и что-то прошептал на ухо жрецу.
Ралинус кивнул и повернулся к Тамир.
— Луна поднялась над вершинами. Пожалуй, сейчас лучшее время для встречи с оракулом, твое величество.
Тамир постаралась сдержать нервную дрожь, охватившую ее при этих словах, и быстро опустила талисман Катме в кошелек на поясе.
— Что ж, хорошо, — сказала она. — Я готова.
Глава 32
Между величественными вершинами тонкой полоской звезд сияло небо, в вышине висела серебристо-белая луна. Подняв голову и посмотрев на нее, Тамир почувствовала дрожь ожидания.
