Подуй, подуй, погодушка,С восточной стороны.Раздуй, раздуй, погодушка,Калину во саду.Калину со малиною —Лазоревый цвет,Смиренная беседушка,Где милого нет.Веселая компаньица,Где милый мой пьет,Он пьет, не пьет, голубчик мой,За мной младою шлет,А я, млада-младешенька,Замешкалася —За гусями, за утками,За вольною за пташенькой,За журонькою.Как журонька по бережкуПохаживает,Ковыль-травку шелковуюПощипывает,За быструю за реченькуПосматривает.За быстрою за реченькоюСлободушка стоит.Не малая слободушка —Четыре двора.Во каждом во дворикеЧетыре кумы.Вы, кумушки, голубушки,Подружки мое,Кумитеся, любитеся,Примите мене.Вы будете цветочки рвать,Нарвите и мне.Вы будете веночки вить,Вы свейте и мне.Вы будете в реку бросать,Забросьте и мой.У всех венки поверх воды,У всех друзья с Москвы пришли,А мой-то не пришел.Комарики звончатые мое,Не даете, комарики, ночку спать.Чуть заснула перед светом на заре,Слышу, вижу свово милого во сне,Будто мой милый в высок терем зашелИ к моей кроватке подошел,Шитый бранный положочек распахнул,Соболеве одеяльце отряхнул —И вот начал меня целовать, миловать,Зовет меня во чисто поле гулять,Вечор ко мне, девушке, соловушек прилетал,Соловушек прилетал —Молодец в гости пришел.Звал, манил он девушку, уговаривал с собой;– Пойдем, пойдем, девушка, во чисто поле гулять,Во чисто полюшко, во зеленые луга,Возьмем, возьмем, девушка, полотнян белый шатер,Еще возьмем, девушка, перинушку перову, подушку пухову.– Ложись, ложись, молодец, дай в головке поищу,Дай в головке поищу, кудри русы расчешу. —Уснул, уснул молодец у девушке на руке,У девушке на руке, на кисейном рукаве.Встал, проснулся молодец: нет ни девки, ни коня,Нет ни белого шатра.Заставила, бестия, в поле пешему ходить,В поле пешему ходить, плеть во рученьке носить.Уж вы ночи, мои ночи, ночи темные,Ночи темные, осенние.И-эх, темные, осенние…Надоели мне, надоскучили,С милым другом меня поразлучили…И-эх, поразлучили, поразлучили…Вот сама-то я глупо сделала,И-эх, глупо сделала, глупо сделала…Своего дружка поразгневала,И-эх, поразгневала, поразгневала…Назвала я его горькой пьяницей,И-эх, горькой пьяницей, горькой пьяницей…Уж ты плут, ты горький пьяница,И-эх, горький пьяница, горький пьяница…Ты вот пропил с меня цветно платьице…Еще пропил мою шаль терновую…И-эх, шаль терновую, шаль терновую…Шаль терновую, перевязочку шелковую,И-эх, перевязочку шелковую да шелковую…
8. Последний рейс
В следующем году мы проплыли по Уралу на лодках около тысячи километров. В Кардаиловке, куда нас дотащили от Оренбурга двугорбые верблюды, погрузились мы на лодки в конце августа. В здешних краях сентябрь и октябрь – лучшее время года: комаров уже нет, спадает удушливая жара, поспевают овощи, яблоки, созревают знаменитые илецкие арбузы и ароматные уральские дыни.
Трудно оторваться от города. Мы положительно похищали людей у их жен, из их квартир. Мы бежали, как малолетние заговорщики. Пока не сели в лодки, мне все казалось, что вот кто-то задержит нас. Наша поездка походила на путешествие юношей, начитавшихся Фенимора Купера и тайно удиравших от родителей и педагогов. Лет через пятьдесят человек, вероятно, будет уже не в силах покидать каменные мешки и уходить без цели в природу. Разве что на курорты, жалкие приукрашенные человеческие загоны, томительно скучные для здорового человека…
Урал бежит среди широких степей. Ширина его не больше полутораста метров, обычно даже меньше. Берега повсюду однообразны, но приятны. Русло его очень извилисто. Один берег, куда ударяет течение, крут и обрывист. Другой – отлогая полоса чистого песка. Река повертывает; яры перебрасываются на другую сторону, пески бледно желтеют всегда против яров.
Если вы спросите казака: «Далеко ли до поселка?» – он непременно ответит: «Десять яров».
