— Конечно, ты голоден. Один старый пройдоха продает на арене потрясающие лепешки с мясом и овощами. Я давно пытаюсь вызнать у него рецепт, но он пока не поддается!
Я хотел сказать, что мне плевать, но не успел и рта открыть. В меня ткнулась гофрированная труба с объективом и я, в недоумении, остановился.
Охрана арены рассматривала меня через стоящий на треножнике окуляр. Вращая ручки, они перемещали гибкую трубу, а шарнирные ноги устройства самостоятельно передвигались, царапая каменный помост. При каждом движении гофрированный хобот сокращался, то ли обнюхивая, то ли пристально разглядывая мои штаны. Разобравшись с брючинами, он перешел к рубахе.
— Магаскоп 86М. Последняя модель, модифицированная. — восторженно сообщил архивариус. — Безошибочно находит любые магические предметы. На сегодняшний день еще никому не удалось его обмануть. По крайней мере, — задумавшись, добавил он, — О таких случаях неизвестно.
Взглянув на значок виктатлона на руке, стражник махнул:
— Проходи!
Пропустив меня, треножник принялся досматривать Мровкуба, но тоже ничего не нашел. Показав отпечатавшийся на руке билет, архивариус поклонился и прошел вслед за мной.
Мы встали в проеме ворот, дожидаясь Оливье. Он шел последним, держа перед собой руку со значком виктатлона. Магаскоп вытянул гофрированную шею, тщательно обнюхивая его сверху вниз. Дойдя до пояса, он принялся механически жужжать и подергиваться. А потом и вовсе запыхтел.
— Что он на меня шипит? — забеспокоился хранитель вкуса.
— У вас бездонная сумка? — уточнил стражник.
— Да, и что? Я не могу ходить с бездонной сумкой? — возмутился Оливье.
— Можете. — бесстрастно ответил стражник. — Только не на арене.
— Я всегда с ней ходил! — закричал хранитель вкуса.
— Правила изменились. В этом году участились случаи магического воздействия. Любые артефакты и все, что озарено источником, на арене вне закона. Отдайте, пожалуйста, сумку. После гонок ее вернут вам в целости и сохранности.
— Как бы ни так. — ответил Оливье. — Я хочу поговорить с комендантом арены.
— Ваше право. — согласился стражник. — Вас отведут.
— Ждите у входа! — строго сказал хранитель вкуса, глядя на нас. — Я скоро вернусь.
В сопровождении второго стражника, он прошел в незаметную дверь в стене, а нам пришлось отодвинуться с прохода, чтобы не мешать посетителям арены.
— Правила надо соблюдать. — сказал Евлампий.
— Что ты несешь? — разозлился я. — Какие правила? Как нам разобраться с Оливье?
Повернувшись к Евлампию, я заметил, что Мровкуб с интересом наблюдает за нами.
— Что случилось? — озабоченно спросил он. — Что вы скрываете?
— Предлагаю ему рассказать. — проговорил Евлампий. — Оливье и его обещал грохнуть!
— Убить? — переспросил архивариус. — То есть, лишить жизни? Это невозможно! Меня нельзя ликвидировать, я же рассказывал. Мровкуб — гомункул, которым я управляю. Если его физической оболочке нанести непоправимый вред, я все равно не пострадаю.
— Вы может и нет. — протянул я.
— Он и вас угрожал убить, юноша! — воскликнул архивариус.
— Он провел обряд черной магии. — поспешно проговорил голем. — Теперь, он может отнять тело Люсьена, произнеся особое слово.
— Это немыслимо, лишать жизни столь юное и невинное существо!
Несмотря на переполняющее меня отчаяние, я покраснел.
— У нас нет времени на бесполезную болтовню, — перебил его голем. — Оливье скоро вернется.
— Давайте обратимся к страже. — предложил архивариус.
— И что нам это даст? — уныло спросил я.
— Скорее всего, ничего. — вместо Мровкуба ответил голем. — Оливье достаточно произнести всего одно слово и Люсьен погибнет.
— Признаться, вы застали меня врасплох. — пожаловался архивариус. — Я не привык действовать скоропалительно, тщательно все не взвесив и не обдумав.
— У нас нет времени. — простонал я.
— Но что вы предлагаете?
— Убить его первыми. — ответил Евлампий.
— Чем же вы тогда лучше него? — рассердился архивариус. — Он еще ничего не совершил.
— Когда сделает! — закричал я. — Будет уже поздно.
— Что сделает? — спросил подошедший Оливье. — Я тебя предупреждал, заморыш?
— Мы разговаривали про гонки! — заступился за меня голем. — Обсуждали, что случится, если заклинатель вовремя не сделает щит!
— Именно. — подыграл ему архивариус. — Но так практически никогда не бывает. Кому нужны заклинатели, забывающие про защитные щиты?
Хранитель вкуса зло зыркнул на нас и пошел к лестнице.
— За мной! — бросил он через плечо.
Его настроение изменилось. Он перестал быть весельчаком, превратившись в ворчливого старика.
— Защитные щиты? — пробормотал Евлампий. — Какая нелепица.
Внутри арены висел еще один шар. Прозрачный, меньшего размера. В нем стояли желто-черные и синие повозки. Вокруг них сновали, одетые в те же цвета, участники команд.
По внешней стороне шара, соединенные с ареной мостами и лестницами, проходили ряды трибун.
— Понапридумывали никому не нужных правил. — пыхтел Оливье. — Бюрократы. Такой план оборотню под хвост.
— У оборотней нет хвостов. — не удержался Евлампий.
— Заткнись, булыжник. Без тебя тошно. — ответил хранитель вкуса. — Идите за мной.
Мы начали подниматься по ближайшей лестнице.
— Ну что с тобой теперь делать? — печально спросил Оливье.
Я не ответил, едва сдерживая, распирающую меня ярость.
— Пощадить! — подсказал голем.
Хранитель вкуса невольно потянулся рукой к поясу, но вспомнив о временной потере бездонной сумки, расстроено проговорил:
— Вот и желчь недоступна.
— Не стоит, так переживать, вам вернут ее после гонок. — встрял архивариус.
Бросив на него уничтожающий взгляд, Оливье продолжил карабкаться по лестнице.
— Сговорились. — прошипел он. — Все против меня.
Мы прошли один пролет. Второй. Третий. Дыхание сбивалось. Поэтому, разговоры, и даже ворчание хранителя вкуса, прекратились сами собой.
После пятого пролета нас остановила стража.
Оливье, совсем не вежливо, ткнул им свой значок виктатлона.
— Ложа! — зло прохрипел он, задыхаясь.
Стража невозмутимо расступилась.
Мы прошли за Оливье и полезли еще выше. Когда мы добрались до нашей трибуны, я тяжело дышал и с трудом передвигался. Хранитель вкуса едва шевелился. Он еле дошел до края сидений, и рухнул в ближайшее. Мы, с облегчением расселись рядом с ним.
