В его памяти всплыл момент, когда он узнал об исчезновении матери, и он понял, что все еще обижен на нее из-за того, что она не предупредила его о своем отъезде.
Отныне мне известна моя подлинная сущность: оказывается, я мстителен, брюзглив и жесток.
Вспомнив, как ему доводилось видеть своих друзей, напившихся до беспамятства, до скотского состояния, он понял, что алкоголь лишь пробивал брешь в их бессознательном, освобождая тем самым подлинное внутреннее чудовище.
Алкоголь и наркотики создают трещины в толстых стенах цитадели, в которой укрылись глубинные мысли.
Эти толстые стены, скрывающие бессознательное, выстроили родители, учителя, мораль, боязнь чужого мнения, боязнь неудачи. А я, погрузившись в самые глубины сна, оказался в этом кусте нейронов, в той форме, которую приняло мое бессознательное.
На него нахлынули воспоминания о других неприятных сценах из прошлого. Он жалел, что не схватил Киамбанга и не запер его в каюте, заставив слушать непрерывно в течение недели детскую песенку «Братик Жак».
Он всегда не доверял Фрэнки Шаррасу: ему не давало покоя его военное прошлое. Он всегда не доверял Шамбайе. И даже собственному сыну Икару не доверял. Он не мог полностью положиться на него, поскольку не простил сыну бессонные ночи первых месяцев его жизни, наполненные беспрестанным хныканьем и плачем.
И несмотря на то, что Жюстина была готова сбросить его в канал с привязанным к ногам бетонным блоком, он по-прежнему тосковал по ней.
Жюстина. Красотка Жюстина.
Его бессознательное работало наоборот. Он остерегался собственных домочадцев – и был крайне снисходителен к интриганам.
Он кусал руку дающего – и лобызал руку карающего.
Его мысли вернулись к Ж.К.67.
Его бессознательное всегда недолюбливало высокомерие «всезнайки», все эти покровительственно-отеческие «доверяй мне». Его бессознательному не нравилось получать приказы от этого воображаемого типа, вдобавок ко всему наделенного реальной властью над ним.
Его бессознательное всегда считало, что никто не вправе указывать, как ему следует поступать.
Я не могу доверять Ж.К.67, так как не доверяю никому.
По правде говоря, я не доверяю даже себе самому.
В сущности, я… не люблю себя.
Я всегда считал себя слабаком и бездельником.
А если я не люблю себя, то как могу любить других?
От этой мысли ему стало не по себе, но вместе с тем он ощутил, что впервые честен перед собой.
Сегодня на моих глаза мое бессознательное вывело из строя «будущего меня»…
Жак Кляйн-младший склонился над Жаком Кляйном-старшим.
Я его заклятый враг…
Пытаясь совладать с эмоциями, он подумал, что в сорок семь лет надо бы примириться со странностью своей судьбы, вместо того чтобы пытаться подогнать свою жизнь под некий общий стандарт.
Примириться с причудами своих родителей и перестать на них обижаться.
Примириться со своей внешностью.
Примириться с жизненными невзгодами.
Вилфрид, Киамбанг и даже фармацевтические компании помогли мне познать мою подлинную сущность.
Примириться с несправедливостью и предательством – они тоже помогли мне стать тем, кем я являюсь сейчас.
Мне даже не нужно больше мстить, так как лучшей местью им станет мой успех.
Я способен на это, потому что я замечательный, неподражаемый, отважный человек. Еще никто прежде не делал того, что я делаю сегодня. Я добился успеха там, где мама потерпела неудачу. Я лучший. А кроме того, я изобрету способ, который позволит мне получить помощь от другой прекрасной личности – «будущего меня»!
Преодолевая страх быть пораженным одной из молний, по-прежнему сверкавших вокруг, Жак-младший приподнял за плечи Жака-старшего:
– Что ж, я все понял: теперь я знаю, кто в моей команде. Я доверяю вам, Ж.К.67, и больше не буду внимать моему бессознательному, под личиной мудреца которого скрывается всего лишь реваншист, трус и мазохист.
Он нежно гладил рукой лицо «самого себя», пока тот не открыл глаза.
– Я верю в вас, – произнес Ж.К.47.
– Тогда для начала обратись ко мне на «ты», – ответил Ж.К.67, улыбнувшись. – Думаю, пришло время нам обоим оставить эти церемонии.
– Извините… Извини меня. Мое бессознательное всегда руководило моими поступками, а теперь я пытаюсь поменять ситуацию.
– Мне известно, что представляет из себя твое бессознательное, ведь у меня было такое же. Еще недавно оно было тебе хорошим советчиком, но сейчас почувствовало во мне соперника. В его неприязни по отношению ко мне есть доля ревности.
Они смотрели на куст красных нейронов, по которому все еще пробегали электрические огоньки.
– Я попытаюсь им управлять. Мое сознательное сильнее бессознательного – оно может заставить его замолчать.
Постепенно красный куст перестал дрожать, успокоился. Ж.К.67 поднялся на ноги, он был совершенно невредимый.
– А сейчас нужно незамедлительно действовать.
– Опять одно и то же. С тобой, Ж.К.67, мы вечно куда-то спешим. Моему телу угрожает опасность, так?
– Нет, но ты должен почтить своим присутствием одну встречу. Сегодня твой день рождения. Тебе исполнится сорок восемь лет. А ведь именно в твой день рождения, если ты помнишь, состоялся наш первый разговор.
– Боже! В полночь. Который сейчас час снаружи?
– Без семи минут полночь.
73
Сенойская песня сливалась с симфонией «Из Нового света» Дворжака.
На приборе для контроля высвечивались все те же показатели.
Тело Жака Кляйна плавало в холодной соленой воде.
На электроэнцефалограмме был мю-ритм с частотой 13 герц.
Шарлотта, закрыв глаза, шептала импровизированную молитву.
Эрик Джакометти непрестанно теребил электрические провода и трубки, чтобы убедиться, что они правильно подключены и исправно работают.
74
Разум внутри разума.
Два гостя внутри коры головного мозга.
Два сновидца внутри общего воображаемого.
Вокруг них нейроны образовывали лес из красных бугорков.
– Ж.К.47, настало время создать онейрический лифт, который позволит тебе встретиться с «собой в молодости».
– Ж.К.67, я готов.
– Прежде всего ты должен принять мысль о том, что есть способ повернуть время вспять. Это не механизм, но понятие, которое ты должен внедрить в свое бессознательное. Это нечто вроде рекурсии и мощнее любого физического опыта. Ты хорошо понял?
