Первая ударная. М.: Воениздат, 1985; Ф. Д. Панков. Огненные рубежи. Боевой путь 50-й армии в Великой Отечественной войне. М.; Воениздат, 1984; С. М. Саркисян. 51 -я армия. М.: Воениздат, 1983; Г. Г. Семенов. Наступает ударная. М.: Воениздат, 1988; П. К. Алтухов (ред.). Незабываемые дороги: боевой путь 10-й гвардейской армии. М.: Воениздат, 1974; Д. 3. Муриев. Провал операции «Тайфун». М.: Воениздат, 1966; Военное искусство во Второй Мировой войне. М.: Академия им. Ворошилова, 1973; А. В. Васильев. Ржевско-Вяземская операция Калининского и Западного фронтов (январь-февраль 1942 г.). М.: Академия им. Ворошилова, 1949; В. П. Истомин. Смоленская наступательная операция (1943 г.). М.: Воениздат, 1975; Военно-исторический журнал, № 10 (октябрь 1982); А. В. Владимирский. На киевском направлении. М.: Воениздат, 1989.
Глава 7
ТАНКОВЫЕ, МЕХАНИЗИРОВАННЫЕ И КАВАЛЕРИЙСКИЕ ВОЙСКА
В конце 1920-х и на протяжении большей части 1930-х годов Советский Союз потратил немало времени, ресурсов и энергии, разрабатывая новейшие теории, технические новинки и методы управления, необходимые для более эффективного ведения Красной Армией мобильной войны на стратегическом, оперативном и тактическом уровнях. В результате к 1938 году войсковая структура Красной Армии включала в себя внушительный набор мобильных бронетанковых соединений, в том числе четыре мощных танковых корпуса и многочисленные танковые бригады. Боевое применение этих сил определялось хорошо разработанной теорией «глубокого боя» и «глубокой операции».
По иронии судьбы в ноябре 1939 года, когда оставалось менее шести месяцев до начала ошеломляющего немецкого блицкрига на Западе, Советский Союз, казалось, напрочь забыл о своей приверженности теории глубокой операции и расформировал лишь недавно оперившиеся, но потенциально мощные танковые корпуса. Считается, что это произошло из-за того, что прошедшие советскую выучку танковые войска плохо проявили себя во время Гражданской войны в Испании. В действительности же причиной тому была ликвидация Сталиным в ходе жестоких чисток конца 1930-х годов большинства ведущих сторонников теории глубоких операций в рядах Красной Армии.[362]
Впечатляющие успехи, достигнутые вермахтом и Люфтваффе весной 1940 года, когда немцы применили технологию блицкрига для беспримерно легкого разгрома английской и французской армий, поразили и напугали советское политическое и военное руководство. Под влиянием драматической победы немцев на Западе в 1940 и 1941 годах Народный Комиссариат Обороны, и так уже обескураженный гнетуще низкой боевой эффективностью Красной Армии в ходе войны с Финляндией зимой 1939-1940 годов, лихорадочно попытался реформировать войсковую структуру Красной Армии. Вновь началось создание крупных танковых соединений — новых механизированных корпусов, которые должны были соперничать с более опытным вермахтом в случае, если Гитлер бросит его на Советский Союз.
Когда 22 июня 1941 года началась операция «Барбаросса», командование Красной Армии уже имело 29 новых механизированных корпусов, каждый из которых состоял из двух танковых и одной моторизованной дивизии. Общая численность такого корпуса по штату составляла 36 000 бойцов и 1031 танк. Но как бы внушительно ни выглядели эти корпуса на бумаге, ни один из них не был полностью укомплектован танками и другими машинами. В отношении управления, подготовки личного состава, состояния связи и тылового материально-технического обеспечения механизированные корпуса также не были пригодны для боевых действий высокой интенсивности.
За первый месяц операции «Барбаросса» вермахт, подобно чугунному ядру для разрушения зданий, уничтожил или сильно потрепал большинство советских механизированных корпусов. Красная Армия потеряла свыше 10 000 из более чем 23 000 имевшихся у нее танков. Немногие уцелевшие корпуса остались в качестве жалкого напоминания о некогда масштабных мобильных войсках Красной Армии. В августе 1941 года Ставка расформировала свои уцелевшие механизированные корпуса, заменив их сперва численно меньшими танковыми дивизиями, а позже — множеством намного меньших по составу танковых бригад и батальонов, недостаточно опытные командиры которых могли бы более эффективно управлять этими подразделениями в бою.
В целом правильное решение Ставки о расформировании крупных танковых соединений дорого обошлось войскам, поскольку значительно снизило боеспособность Красной Армии и увеличило ее потери в живой силе и технике. После многочисленных, но в конечном итоге бесплодных контратак и контрударов летом и осенью 1941 года, а также успешного контрнаступления под Москвой зимой 1941-1942 годов Ставка осознала, что у Красной Армии нет достаточно мощных танковых и механизированных сил для противостояния танковым войскам вермахта и обеспечения наступательных операций на стратегическую глубину.[363]
Кавалерийские, лыжные и воздушно-десантные войска, использовавшиеся Красной Армией для осуществления глубоких прорывов в ходе ее наступления под Москвой и на других участках фронта во время зимней кампании 1941-1942 годов, наглядно продемонстрировали как вермахту, так и советскому командованию, насколько уязвимы эти новые мобильные войска. Ставка убедилась в необходимости создания новых танковых и механизированных соединений, без которых Красная Армия не могла выполнять поставленные перед ней стратегические задачи. Основываясь на опыте прошедших боев, Ставка и НКО в первые же месяцы 1942 года начали создавать в Красной Армии новую структуру мобильных войск, которые могли бы обеспечить развитие успеха в ходе глубоких операций. После многих экспериментов и немалого числа неудач эта новая войсковая структура в конце концов доказала свою жизнеспособность в Сталинградской битве и в ходе зимнего наступления Красной Армии в 1942-1943 годах.
