Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Поэт Сергей Есенин родился в Рязанской губернии, в крестьянской семье. Ко времени встречи с танцовщицей он был признанным поэтом со сложной системой отношений с людьми.
Они познакомились осенью 1921 года в мастерской художника Якулова. Дункан была величественной женщиной. Своей гордой осанкой она походила на королеву. Их встречу присутствующие на вечере описывали так. Дункан полулежала на кушетке, вокруг нее толпились восторженные поклонники. Поэт же стоял перед ней на коленях. Танцовщица перебирала его светлые волосы и повторяла: «За-ла-тая га-ла-ва». Айседора не знала русского. Они понимали друг друга на уровне взглядов, сопровождаемых жестами.
Их роман развивался стремительно и довольно быстро они приняли решение жить вместе. Более чем 15-летняя разница в возрасте — тогда Айседоре минуло уже 45 лет, Есенину — 27, — несомненно, доставляла немало мучений танцовщице, у которой многое осталось в прошлом: и очарование молодого гибкого тела, и новизна ее таланта, и громкая слава, и востребованность у публики. «Она была еще хороша, но в отношениях ее к Есенину уже чувствовалась трагическая алчность последнего чувства», — так описывали ее.
Айседора знала, что у любимого Сережи было сложное детство: он рос в семье деда и с родителями почти не общался. Семнадцати лет Есенин приехал в Москву работать приказчиком и впервые встретил отца. Свою мать он видел в последний раз много лет назад. «Бедный мой мальчик, — думала Айседора. — У нас с тобой практически не было детства! А у тебя еще и не было матери! Ничего, я полюблю тебя вместо нее… я сумею!»
Через полгода Есенин, в беспамятстве, посылал Айседору ко всем чертям и иногда бил. Он швырял в нее тяжелыми советскими сапогами, а она, поймав сапог, говорила сквозь слезы на ломаном русском: «Сергей Александрович, я тебя люблю…» Есенин убегал, скрывался у друзей, а потом возвращался — измученный, охваченный нежностью и раскаянием. И плакал, уткнувшись ей в колени.
Они ходили на приемы, на литературные вечера, где она обязательно танцевала, а он непременно читал стихи. Домой возвращались обычно под утро. Проезжая мимо маленькой полудеревенской церквушки на Арбате, Есенин тыкал в нее пальцем и говорил: «Видишь, Сидора, вот здесь мы с тобой будем жениться! Ты понимаешь, же-нить-ся!» Айседора недоверчиво улыбалась: в ее жизни было немало мужчин, но ни одному из них она так никогда и не позволила взять себя замуж.
На следующий день после свадьбы супруги отбыли в путешествие по Европе и Америке, которое обернулось для «рязанского поэта» затяжной (почти полтора года) мучительной пыткой. За Дункан, как ее длинный шифоновый шарф, тянулся шлейф известности. Везде, особенно в Европе, ее встречали как звезду, а его — как молодого мужа немолодой знаменитости. Европейская снисходительность, американская прямолинейность; английский, французский, немецкий языки, которых Есенин не знал — все это давило на него невыносимо. Айседора продолжала с успехом выступать. Вскоре выяснилось, что неприятен Есенину не столько возраст жены, сколько ее мировая слава — угасающая, но вовсе не угасшая.
Она не отпускала молодого мужа ни на шаг, боялась, что он попадет под чье-то влияние. Однажды в Берлине Есенину вместе с приятелями удалось вырваться из-под бдительного ока супруги. Дункан была вне себя от гнева. После четырехдневных поисков она обнаружила беглецов в одном частном пансионе. Она уволокла поэта, даже не дав ему переодеться.
Этих двух художников, несомненно, сближали и отношения творчества. Все были уверены, что Есенин и Дункан безумно любят друг друга. Их любовь была странной и подчас не доступной для понимания большинства.
Однажды в гостинице, где они остановились, он настолько напился, что Айседора вызвала полицию. Та определила разбуянившегося поэта в сумасшедший дом. Однако спустя три дня Есенина выпустили, но он уже смотрел на свою жену другими глазами. Безумства «Изадоры», как он называл ее, ревность, вечная экзальтация утомили Есенина, и он бежал от нее. Страсть, говорил он, прогорела и прошла.
Брак с Дункан распался вскоре после их возвращения из-за границы в конце 1923 года. Она была в Ялте, когда ей передали его телеграмму: «Люблю другую. Женат, счастлив. Есенин». Ей было горько, но она думала о нем и сомневалась в его счастье. И сделать уже ничего было нельзя. Последние выступления Дункан и воспитанников ее московской школы состоялись в Камерном театре и в Большом театре в сентябре 1924 года. В конце сентября Айседора вылетела в Германию и больше никогда не возвращалась в Россию.
Вскоре после роковой телеграммы на земле уже не осталось Есенина. Его единственной любовью становится смерть, «черный человек». И 28 декабря 1925 года в ленинградской гостинице «Англетер» поэт покончил с собой.
14 сентября 1927 года Дункан, взяв свой любимый красный шарф, предприняла автомобильную прогулку. Садясь в машину, Айседора обмотала шарф вокруг шеи и крикнула провожавшим ее друзьям: «Прощайте, я отправляюсь к славе!» Автомобиль тронулся, потом внезапно остановился, и окружающие увидели, что голова Айседоры резко упала на край дверцы. Шарф попал в ось колеса и, затянувшись, сломал ей шею…
Маяковский и Яковлева
На протяжении почти всей жизни великого поэта XX века Владимира Маяковского его Музой была Лиля Брик.
Она была дочерью юриста Юрия Александровича Кагана. Едва девочке исполнилось 13, как она поняла, что обладает безграничной властью над мужскими сердцами. Достаточно было Лиле бросить на выбранный ею объект свой горячий колдовской взор темно-карих глаз — и жертва начинала задыхаться от эротического угара. В 1912 году двадцатилетняя Лиля вышла замуж за недавнего выпускника юридического факультета Осипа Максимовича Брика.
В 1915 году младшая сестра Лили Эльза познакомила своего ухажера Маяковского с семьей Бриков. Маяковский только что закончил поэму «Облако в штанах» и был рад читать свои стихи когда угодно и где угодно. Закончив чтение, Маяковский, словно завороженный, приблизился к Лиле и, раскрыв на первой странице тетрадь с текстом, спросил: «Можно я посвящу это вам?» Осип Брик через некоторое время издал поэму.
Вскоре последовал бурный роман. Молодому поэту нравилось, что перед ним была дама, женщина другого круга — элегантная, умная, воспитанная, до конца непознаваемая, с прекрасными манерами, интересными знакомыми и лишенная всяких предрассудков. Когда ей хотелось, то «светскость» она приглушала ироничной богемностью: и эксцентричными клетчатыми чулками, и расписной шалью с лисьим хвостом, и варварскими украшениями — смотря по настроению. Лиля же была спокойнее по отношению к Маяковскому и умела держать его на расстоянии, от которого он сходил с ума. Она любила его, но не без памяти. Он скоро стал звать ее Лилей и на «ты», а она долго обращалась к нему на «вы» и звала по имени и отчеству, соблюдая «пафос дистанции». Она была то нежна с ним, то отчужденна и холодна, и Маяковскому казалось, что Лиля околдовала его, вселила в него безумие. Возможно, Лиля все же надеялась наладить жизнь с любимым мужем Осей, которая «рас-пол-злась» не по ее желанию. Лиля Юрьевна писала на полях одной из рукописей: «Физически О.М. не был моим мужем с 1916 г., а В.В. — с 1925 г.». Осип Брик был при Лиле Юрьевне чем-то вроде старшей подруги, всегда умиленной и снисходительной. По какой-то причине его устраивала эта роль. По-видимому, после нескольких лет любви Маяковскому отводилась сходная роль. Несмотря ни на что, Лиля любила Осипа. Трагедия двух людей из «треугольника» заключалась в том, что Лиля Юрьевна любила Брика, но он не любил ее. А Владимир Владимирович любил Лилю, которая не могла любить никого, кроме Осипа Максимовича. Всю жизнь она любила человека, физически равнодушного к ней. К жене Осипа привязывало совсем другое. По собственному признанию Брика, его восхищала в ней безумная жажда жизни, он нуждался в ее редкой способности превращать будни в праздник. Кроме того, Осипа с Лилей объединяла и общая страсть: оба они увлеченно коллекционировали таланты, безошибочно чувствуя в человеке Божий дар. Супруги Брик действительно понимали друг друга. До самого конца. Их союз оборвется лишь в 1947 году, со смертью Осипа. Фаина Раневская в воспоминаниях пишет: «Вчера была Лиля Брик, принесла «Избранное» Маяковского и его любительскую фотографию. Говорила о своей любви к покойному… Брику. И сказала, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю. Я спросила: «Отказались бы и от Маяковского?» Она не задумываясь ответила: «Да, отказалась бы и от Маяковского, мне надо было быть только с Осей». Бедный, она не очень-то любила его. Мне хотелось плакать от жалости к Маяковскому и даже физически заболело сердце».
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
