Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
А Царь царей стоял в одиночестве на крепостной стене, являя собой прекрасную мишень, и щитом отражал летевшие со всех сторон стрелы и камни. Маллы прекрасно понимали, кто перед ними. Человек на стене в рогатом шлеме и роскошных доспехах – это сам Двурогий, тот, на чьих руках кровь десятков тысяч их соплеменников, тот, по чьему приказу вешают брахманов, тот, чьи воины сравнивают с землей их города. А потому он должен умереть! Царь тоже понял, что, если останется на месте, его просто-напросто, как ежа, утыкают стрелами, и, собравшись с духом, прыгнул со стены вниз. Поступок, который вряд ли может быть объясним с точки зрения нормального человека – прыгать одному в толпу врагов еще хуже, чем стоять под дождем стрел на стене. Здесь Великий Македонец ведет себя уже не как храбрый воин, в этом эпизоде он больше смахивает на берсеркера, которому наплевать на собственную смерть и хочется лишь одного – убить как можно больше врагов. Александр прислонился спиной к стене – вождь маллов бросился на него, желая лично сразить Искандера, но царь рубящим ударом отправил душу храброго врага к богам. Прикрывшись щитом, Македонец отчаянно колол, рубил, резал, и толпа индов отхлынула от него, оставив у ног страшного врага несколько неподвижных, окровавленных тел. Но царь переложил меч из правой руки в левую и, подхватив с земли камень, метким броском в голову свалил очередного врага. И прежде чем маллы опомнились, еще один мощнейший бросок разбил лицо и поверг на землю одного из них, а рискнувшего подкрасться к нему инда Александр заколол мечом.
И враги отхлынули от него, настолько был им страшен Искандер Двурогий, что они решили врукопашную с ним не вступать, а забросать стрелами и дротиками. И тут счастье вновь улыбнулось царю – со стены к нему спрыгнули Певкест, Леоннат и Абрея, которые успели добраться до крепостных зубцов, пока не сломалась лестница. Они тут же бросились на помощь Александру, и в этот момент последовал залп из луков – Абрея рухнул, пораженный стрелой в лицо, а другая стрела, пробив панцирь, вонзилась в грудь сына Амона. Он уже отбивался из последних сил, кровь выходила из раны вместе с воздухом, а потом закружилась голова и, обессилив от потери крови, Завоеватель свалился на землю. Над ним встали Певкест и Леоннат и, прикрыв царя щитом из Трои, мужественно встретили вражеский натиск. Телохранителей кололи копьями, расстреливали из луков, а потом маллы пошли в атаку – озверев, они любой ценой хотели добраться до Двурогого, и если он жив, то добить на месте.
А за стеной творилось невероятное: переломав лестницы и потеряв из виду царя, македонцы заметались вдоль линии укреплений – одни вставали друг другу на плечи и лезли вверх, другие вколачивали в земляные стены деревянные костыли и карабкались по ним, третьи топорами разбивали городские ворота. Каждый, кому удавалось залезть наверх и видя лежавшего на земле своего царя, прыгал вниз, пробивался к товарищам и становился рядом с ними плечо к плечу, щит к щиту. Железная стена македонских щитов закрыла Александра, а потом, издав боевой клич, ветераны пошли в наступление. В этот момент удалось наконец разбить ворота, тысячи царских солдат хлынули в крепость и для маллов все было кончено – вырезали всех до одного, включая женщин и детей. Что же до Александра, то его, как древнего героя, вынесли из боя на щите – можно предположить, что если бы он мог видеть себя со стороны, то это зрелище доставило бы ему удовольствие.
* * *
А между тем Царь царей находился в тяжелейшем состоянии «было ему так худо, что сомневались, останется ли он в живых» (Арриан). Борьба за жизнь Александра развернулась сразу: «Одни пишут, что стрелу извлек, разрезав рану, Критодем, косский врач из рода Асклепиадов, а другие, что Пердикка, телохранитель: так как врача в эту минуту не оказалось, то Александр приказал ему надрезать рану мечом и вытащить стрелу. Когда ее вытаскивали, кровь хлынула в таком количестве, что Александр опять потерял сознание, и вследствие этого обморока кровь у него остановилась» (Арриан). В течение семи дней Македонец находился на месте и залечивал рану – а в главной армии тем временем поползли слухи, что царь убит. В войсках началось брожение, солдат стала охватывать паника, ибо люди не представляли, что же они будут делать в такой дали от дома, во враждебной стране и кто вообще их возглавит. Царила полнейшая растерянность, и когда пришло известие о том, что Александр жив, этому никто не поверил – посчитали, что это выдумка полководцев с целью прекратить волнения. И здесь проявился весь парадокс ситуации – если на берегах Гифаса царь неожиданно осознал, что без своей армии он никто, то здесь все произошло с точностью до наоборот. Войска поняли, что, кроме царя, их никто не сможет возглавить и повести от победы к победе, только он, не знающий страха ни перед богами, ни перед людьми, может вывести их с самого края земли, и еще они уяснили для себя одну простую вещь – кроме него, они никому не доверяют! Солдаты просто не видели достойной кандидатуры, которая могла бы хоть отдаленно заменить их непобедимого полководца! И потому, когда прошел слух о том, что Александр прибудет на корабле, они опять не поверили, решив, что привезут его труп. Возвращение Царя царей к армии напоминало триумфальное шествие, которое красочно описал Арриан: «Наконец, судно пристало к берегу, и он протянул руку к толпе. Поднялся крик; одни воздевали руки к небу, другие протягивали их к Александру. От неожиданности у многих текли невольные слезы. Когда Александр вышел на берег, щитоносцы принесли ему кровать; он потребовал себе коня. Когда его увидели опять верхом на коне, по всему войску пошел такой шум, что откликнулись эхом и берега, и соседние леса. Подъехав к палатке, он сошел с коня, чтобы увидели, что он держится на ногах. Солдаты подходили к нему со всех сторон; касались его рук, обнимали колени, трогали самую одежду; некоторые только смотрели, стоя неподалеку, и уходили, благословляя его. Его осыпали лентами и цветами, которые есть в это время в Индии». Впечатляет, не правда ли? И это все те самые люди, которые на берегу Гифаса отказались следовать за ним, которые последнее время постоянно выражали свое неудовольствие, но теперь пришел их черед уяснить для себя – кто есть кто. Вот и получалось, что в данный момент они не могли друг без друга – ни Александр без армии, ни армия без Александра.
А потом начался разбор полетов и досталось на нем, как ни парадоксально это прозвучит, именно царю: «Неарх рассказывает, что Александра сердили друзья, бранившие его за то, что он лично ввязывается в сражение: сражаться это дело солдата, а не полководца. Мне кажется, что Александр сердился на эти речи, сознавая их справедливость; он понимал, что заслуживает порицания. И все-таки он не мог совладать с собой (так иные уступают зову наслаждений) и бросался в гущу боя: до того разгоралось у него сердце и так хотелось ему прославиться» (Арриан). Что и говорить, адреналин бурлил у царя в крови, и с годами многие его поступки становились все более безрассудными, а действия в бою все более бесшабашными. Один прыжок в толпу маллов чего стоил!
И кстати о маллах – они признали себя побежденными и сдались на милость победителя. Явились также послы от оксидраков – воинственные, как и их соседи маллы, они, видя судьбу последних, решили добровольно склониться перед Двурогим. Взяв заложников и поставив над ними сатрапом македонца, Царь царей продолжил путь к Океану. И здесь прослеживается еще одна интересная тенденция – если регион оказал отчаянное сопротивление, если царь до конца местным племенам не доверяет, то ни о каком представителе местной элиты у кормила власти и речи быть не может. Только человек, лично преданный повелителю, который в любой момент железом и кровью подавит в зародыше все признаки недовольства. Возможно, Александр в дальнейшем рассчитывал более плотно заняться делами подобных регионов – в данный момент у него просто не было на это времени. А сейчас Великий Завоеватель спустился с армией по Гидраоту, проплыл по Акесину и его корабли достигли другой великой реки – Инда.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
