– Открывай, – говорю я, предвкушая его реакцию.
– Понятия не имею, что ты туда положила, но она тяжелая. – Он садится на кровать, осторожно развязывает бант, разворачивает обертку. Я внимательно слежу за его мимикой, это очень волнительно.
Наконец, он снимает крышку, заглядывает в коробку и впервые за время нашего знакомства выглядит по-настоящему удивленным.
– Обалдеть… – Роберт бережно, как истинный коллекционер, достает гитару, тщательно рассматривает ее со всех сторон.
– Черт меня дери, «Гибсон Мемфис ES-295»[43]. – Он только что не присвистывает.
Ему нравится, нравится!
Я облегченно выдыхаю.
– Эта штука стоит десять тысяч долларов. – Он отрывается от гитары и смотрит на меня в упор.
– Вообще-то 8400.
– Охренеть. – Он качает головой. – С ума сошла, такие суммы на меня тратить?
Что?
– Это же «Скотти Мур»!
– Я знаю, но какого хрена?
Вот дерьмо! Он злится?
– А ты какого хрена платишь мне такую зарплату?
Роберт откладывает гитару на постель и встает.
– Это другое дело. Я могу себе позволить.
Ах, вот как?
– Я тоже теперь могу себе позволить, ясно? – справедливо подмечаю я, поймав на себе его косой недовольный взгляд.
– Хорошо, с этим я разберусь.
С этим?
До меня вдруг доходит, что он имел в виду.
– Только попробуй вернуть мне деньги! – Забывшись в споре, я взмахиваю руками и случайно роняю одеяло.
Роберт опускает глаза на мою грудь, по его лицу расползается озорная усмешка. Я краснею и прикрываюсь.
– Ну, не стесняйся. Они такие милые…
Черт.
Показываю ему средний палец и насупливаюсь.
– Ты что, обиделась? – изумляется он.
О, это еще мягко сказано!
– Я думала, тебе понравится мой подарок… но ты умудрился все испортить. – Смотрю на свои ногти.
– Мне очень нравится. Я даже не знал, что они продаются, давно не ходил по магазинам. И я впечатлен, что ты ухитрилась найти такой редкостный экземпляр.
– Из всех твоих гитар я запомнила только «Гибсон», – рассказываю я, – а когда продавец сказал, что в названии фигурирует «Мемфис», то…
Роберт смущенно опускает ресницы. Ему действительно неловко, что я потратилась на него, это противоречит всем его правилам. Я должна разрядить обстановку.
– Я купила ее не для того, чтобы тебя «умыть». Хотела порадовать, только и всего. Плюшевый мишка вряд ли пригодился бы тебе в обиходе.
Усмехнувшись, он садится на кровать с моей стороны.
Мы долго смотрим друг другу в глаза, я пытаюсь понять, о чем он думает, и терпеливо жду, когда он заговорит.
– Короче говоря, – он возвращается к своему привычному командирскому тону, – гитара обалденная, но я все-таки открою на твое имя карточку и положу эти деньги на счет.
– Т…
– И не вопи. – Он предостерегающе поднимает ладонь. – Так надо.
– Все, мне надоело! – прикрикиваю на него я. – Делай что хочешь! Только заруби себе на носу – я не потрачу ни цента из того, что ты мне вернешь, понял?
Я снова краснею, но теперь уже от злости, а его, похоже, забавляет моя реакция. Еле улыбку сдерживает, гад.
– Мог бы просто сказать мне «спасибо»! А не устраивать тут… – Я вздыхаю, а он тем временем придвигается ближе, наклоняется и нежно целует меня в губы. Чувствую привкус мяты, значит, он уже почистил зубы. В отличие от меня, черт! Но поцелуй такой сладкий и долгожданный, что мне пофиг.
– Спасибо, – тихо произносит Роберт, накрыв меня своим телом.
* * *
Я бессовестно опаздываю на работу! Мне нечего надеть, все костюмы остались в Сохо. Мы в «БМВ», за рулем водитель. Я сижу во вчерашнем розовом платье, бежевых туфлях и в трусах Роберта. Но он об этом не знает. Интересно, если я скажу, что одолжила у него боксеры, он возбудится?
Роберт сидит рядом, читает свою нескончаемую почту. На нем серый костюм и белая рубашка без галстука. Он аккуратно причесан и похож на себя. Хотя трудно сказать, когда он – это он, а не удачно эксплуатируемый им образ.
– Не понимаю, зачем тебе заезжать домой? – Он убирает трубку в карман. – Ты и так прекрасно выглядишь.
Хочу сказать «потому что я в твоих трусах», но не решаюсь.
– Разве дресс-код – не твоя прихоть?
– Моя, – соглашается он, – но ты ведь не просто сотрудница. – Он облизывает нижнюю губу, напоминая мне о всяких непристойностях. – К тому же я могу дать тебе выходной.
– Спасибо, босс, но Смит приболела и Селест нужна помощь. Я не хочу ее подставлять.
– Смит заменят, – участливо сообщает он, – так всегда бывает. Просто побудете денек без присмотра.
Без присмотра?
– Не доверяете мне как работнику, мистер Эддингтон?
– Нет, – на удивление откровенно отвечает он. – При всем уважении, крошка, ты еще «зеленая».
Я даже не успеваю возмутиться. Мы подъезжаем к дому, и я вдруг решаю взять у него реванш.
– Ну, я пошла. В офисе появлюсь не раньше полудня, но ты ведь не выгонишь меня за это?
Роберт подозрительно щурится.
– Нет, не думаю…
– Ну и славненько. – Я кокетливо улыбаюсь, якобы невзначай задираю подол платья и демонстрирую ему свои, вернее, его трусы. И прежде, чем его длинная рука успевает дотянуться до моей задницы, пулей вылетаю из машины.
К моему удивлению, Роберт не ринулся вслед за мной.
– Может, все-таки устроим выходной? – Он выглядывает из окна, играет бровями.
Заманивает, паршивец!
– Пока-пока! – машу ему ручкой.
Он похотливо усмехается, затем делает жест водителю и уезжает вершить великие дела.
* * *
Ненавижу понедельники, особенно в полдень. Ни черта не успеваю!
Селест без настроения. Надеюсь, не из-за меня? Я ведь трижды извинилась перед ней за опоздание, на что она трижды махнула рукой. Может, дело в ее бывшем? Думаю, нам стоит поговорить об этом за ланчем.
Отправляю документы в печать и беру телефон. От матери – ничего.
