— Привет, Эдвард, — Илай хлопнул его по плечу, и я удивилась, как такой маленький человек уверенно держался на ногах.
— Добрый вечер, — поприветствовал он нас. — Джаред просил передать, — обратился он к Илаю, — что ожидает тебя у себя в комнате.
Если бы не рука Илая, крепко сжимавшая меня, я бы ту же секунду развернулась и бросилась бы отсюда прочь со всей силы. Стиснув его пальцы, я последовала за ним через холл, обставленный в лучших традициях величественного ампира. Высоко вверху красовалась многоярусная позолоченная люстра со сверкающими шандальерами. Полы из дорогих пород дерева образовывали изысканный витиеватый рисунок, подводящий к мраморной лестнице. Мы поднялись наверх, повернули в правое крыло и оказались в коридоре.
На стенах висели портреты мужчин и женщин. По их одежде можно было определенно сказать, что они из разных столетий. Но всех объединяла общая черта: глаза золотисто-фисташкового цвета. Я засмотрелась и не заметила, что Илай уже остановился у дверей, в результате врезалась прямо в него.
— Родственнички, — ухмыльнулся Илай, указывая на картины.
— Что? — пробормотала я, выходя из странного транса.
— Я говорю, родственнички Грея.
Почему ком застрял в горле, словно грязная пакля? Нечто в этом доме, картинах и даже немного — во взгляде дворецкого вселяло в меня неприятное чувство, если не ужас.
Я перевела взгляд с Илая на двойные двери из темного дерева. Он потянулся к ручке.
— Дальше я сама, — остановила я его.
Илай скривился, но убрал пальцы с ручки.
«Как договаривались», — произнесла я мысленно. Он не отпускал меня взглядом, не желая уходить.
— Давай же, иди, — шепнула я. — Всё будет хорошо.
По крайней мере, так нас уверил Джаред.
— Я загляну к Джею, — сказал Илай и нехотя выпустил мою руку. Он напоследок окинул меня тревожным взглядом и скрылся в левом крыле.
Я закрыла глаза, глубоко вдохнула. Всего-то — повернуть дверную ручку да зайти внутрь. Нет же, это оказалось непосильной задачей. Как смотреть ему в глаза? Смогу ли притвориться, что ни о чем не догадываюсь? Джаред сказал, что нападения на нас не связаны с Греем, но я в это не верила. Ульманас попросту не посвящал своего отпрыска во все планы, а может… Впрочем, какое значение это имеет сейчас?! Я уже здесь. К черту! Еще один глубокий вдох, я толкнула дверь и шагнула внутрь.
Это был кабинет. Большой, просторный, с арочным окном, белой лепниной на высоких потолках и резной деревянной мебелью. Справа стоял большой письменный стол, библиотека, сплошь заставленная книгами, посередине на полках расположилась коллекция статуэток лошадей. Грей, по всей видимости, был ценителем старины, в комнате повсюду стояли антикварные вещи: вазы, картины и мебель. Всё — изысканное и дорогое.
Свет в кабинете исходил от огня в камине и пары зажженных торшеров, но этого явно не хватало для такого помещения. Здесь царил полумрак. В резном кресле с высокой спинкой, напротив камина, сидел Ульманас Грей. Наверное, он пребывал в глубоких раздумьях, не заметив меня. Он смотрел на огонь и вертел в пальцах круглый предмет.
Я остановилась позади, рассматривая его. Высокий, широкоплечий. Темные волосы с легкой серебристой проседью на висках. Царственный профиль и благородный нос с небольшой горбинкой, словно с него чеканили древнеримские селиквы.
— Добрый вечер, мистер Грей, — произнесла я негромко, давая о себе знать.
Из его рук, от неожиданности, выпал кусок янтаря и подкатился к моим ногам. Я наклонилась за ним, а когда поднялась, встретилась с его изумленным взглядом, от которого по спине пробежал холодок. Он смотрел на меня так, словно увидел призрак.
— Вот, — я протянула ему камень, сглатывая горечь.
— Да, спасибо, — он натянул улыбку на шокированное лицо и добавил: — Лила.
Грей говорил с едва заметным акцентом, делавшим его речь мягче. Мое имя Ульманас произнес необычно.
— Присаживайся, — он указал на кресло напротив. — Могу я что-нибудь предложить? Чаю?
— Я пожалуй, откажусь, — в моем голосе сквозила вьюга, холод, который пробирал меня до костей.
Он откинулся на спинку и сложил руки вместе.
— Я рад, что ты вернулась.
Видимо, он заметил испуг в моих глазах, и милостиво улыбнулся.
— Ты в полной безопасности, я даю тебе слово, — он еще раз указал на кресло. Оно оказалось настолько мягким, что я неожиданно провалилась в него, как в перину.
Грей наблюдал за моими действиями, пока я пыталась найти удобное положение в этом чертовом пыльнике. Наконец я села на край, сложила руки на коленях и застыла в неприятном предчувствии. Уж очень странно он на меня смотрел.
Он отвел взгляд и стал рассматривать песчинки, застывшие в янтаре. Свет огня проходил сквозь камень, оттого он сиял в руках Ульманаса, будто маленькое солнце.
— Ты очень похожа на свою мать. Такое впечатление, что я снова вижу ее много лет спустя.
Меня словно полоснули острым лезвием. Я так нуждалась в ней все эти годы, нуждалась и сейчас. Но даже не могла вспомнить цвет ее глаз или голос. Ничего. Я видела, как плескалась печаль в его взгляде, как бы он ни пытался ее замаскировать. Так и хотелось выплюнуть ему в лицо слова, зудевшие на языке: «Теперь ты рад?! Ее нет. Сделало это тебя хоть немного счастливей?! Не думаю!»
Он выглядел разбитым, измотанным. Конечно, нелегко жить с таким грузом, а тем более — практически смотреть в глаза своей жертве.
Сейчас я могла хорошо его рассмотреть. На лбу — две глубоких морщины, вокруг глаз — фиолетовые круги. Я не могла определить цвет глаз, только предполагала, что он такой же, как и у всех Греев, как у Джареда — нежно-зеленый с золотистыми вкраплениями, но сейчас у них был цвет пожухлой зелени.
— Мне очень жаль, что ты потеряла своих родителей, Лила. Конечно, не вовремя, но я хочу, чтобы ты знала. Я очень скорблю о них. Прими мои соболезнования.
И это он серьезно?! Врет, не моргнет!!! Я просто закипела от злости.
— Так я для этого здесь?! Принять ваши искренние соболезнования?!
Он удивленно вскинул бровь. Затем поднялся из кресла. Я заметно напряглась. Он оказался выше и больше, чем казалось на первый взгляд. Ульманас подошел к библиотеке.
— Элис была моей близкой знакомой, можно сказать — мы дружили.
— Не сомневаюсь в этом! — прыснула ядом я, не в силах себя сдерживать. Знала, что нужно, но не могла.
Он застыл, как статуя, спиной ко мне, сжимая в руках толстую книгу.
— Мы работали в одной команде, — тяжело произнес он, но я уже не прислушивалась к нему, потому что книга в его руках была похожа на… старый альбом. Конечно! Это он и был.
Я вскочила с места, быстро, почти бегом, подошла к нему. Смогу ли я узнать ее лицо? Конечно, смогу. Он сказал, я очень на нее похожа. А папа, каким он был? Досталось ли мне что-нибудь от него? Я захлебывалась в чувствах, вопросах. Впервые за всё это время у меня появилась возможность увидеть маму. Я миллионы раз пыталась представить ее, но так и не смогла. Она была в моем воображении словно размытое облако.
