Нгана Нгонго играет со своими браслетами, снимает, надевает, опять снимает, у Марии Эужении уже голова кружится от их мелькания. Говорят, нгана Нгонго крутит в тонких черных пальцах широкий золотой браслет, если человек не спит и не видит снов, значит, он спит и видит явь. Понимаешь? Не понимаю, кричит Мария Эужения, это невозможно понять, это глупость какая-то! Не кричи на меня, говорит нгана Нгонго, во сне нельзя кричать.
И вот за эту чушь я заплатила сто евро, жалуется Мария Эужения своему отражению в зеркальной витрине (а мама просила не разговаривать с отражением на улице, пожалуйста, говорила мама, пожалуйста, Мариазиня, ну что о тебе люди подумают?). Сто евро, представляешь? Представляю, вздыхает отражение. В витрине оно выглядит получше, чем дома, волосы не висят, глаза не такие уставшие, и вообще вид как-то поживее. Что будешь теперь делать? Домой пойду, говорит Мария Эужения медленным вязким голосом, попробую поспать.
Мария Эужения с трудом плетется вверх по улице, чертовы холмы, думает она, чертов город на холмах. Прямо перед ней солнце передумало садиться за дом и садится рядом, на площадку между двумя домами, льется жидкое горючее золото, деревья вспыхивают, как спички, оплавленные машины тонут в раскисшем асфальте. Что это, скулит Мария Эужения, что это, уберите это, я не хочу, это бред. Это не бред, это сон, говорит откуда-то взявшаяся нгана Нгонго диа Камуези, во сне часто происходят странные вещи. Я не хочу, плачет Мария Эужения, я не хочу, мне жарко, мне жалко, мне больно. Тогда проснись, говорит нгана Нгонго и трясет Марию Эужению. Проснись, проснись, слышишь, проснись!
Героиня, назовем ее Мария Эужения, лежит в своей постели с закрытыми глазами. Ее отражение в зеркале на стене сидит на кровати в пижамной куртке, поджав под себя голые ноги. С кухни пахнет растопленным шоколадом, мама готовит что-то вкусное.
Сейчас окончательно проснусь, бубнит Мария Эужения в подушку, выгляну в окно. А там все в порядке, потому что все страшное мне просто приснилось. Очень предсказуемо.
Если проснешься и окажется, что не приснилось, возражает отражение, будет еще предсказуемее.
А если вообще не проснешься, говорит за дверью мама голосом нганы Нгонго диа Камуези, будет очень глупо, потому что я испекла булочки и сделала горячий шоколад. Вставай, Мариазиня, вставай, пожалуйста, ты уже и так целый месяц спишь.
Делия любит Жакаре
Героиня, назовем ее Мария Аделаида де Соуза Мюллер, председатель совета директоров крупной строительной компании, приходит утром на работу и обнаруживает на своем столе неровно оторванный листок бумаги в клетку. На листке большими печатными буквами написано «Жакарé[62]любит Делию».
Это возмутительно, думает Мария Аделаида. Что за черт, это же мой стол, мой собственный, откуда здесь эта гадость?! От листка неуловимо пахнет тропиками, пряностями и сладковатым, неевропейским потом – смесью пугающей и слегка непристойной, Мария Аделаида крайне не одобряет подобные запахи.
Мария Аделаида вызывает секретаршу Лурдеш и молча указывает ей на листок. Лурдеш делает испуганное лицо. Я ничего не знаю, говорит она и оперным жестом прижимает руки к груди. Я здесь с самого утра, и никто не заходил. Честное слово!
Мария Аделаида слегка приподнимает бровь, и Лурдеш мгновенно исчезает из кабинета, унося с собой записку. Мария Аделаида усаживается в свое кресло и выдыхает – как будто впервые за все утро.
Теперь можно и описать героиню. Мария Аделаида – худая женщина средних лет, сухая и бесцветная, как диетическая галета. Когда-то она побывала замужем за своим однокурсником, веселым белобрысым Руди Мюллером, но это было так давно, что Мария Аделаида, как ни старается, не может вспомнить его лица – в памяти всплывает облако тонких вьющихся волос цвета сливочного масла, и больше ничего. Их взрослая дочь Ана уже два года путешествует по Латинской Америке и звонит, только когда хочет попросить денег. Мария Аделаида верит, что ее это расстраивает, но на самом деле она чувствует облегчение, оттого что Ана далеко и от нее можно откупиться парой сотен евро в неделю.
* * *
Вечером героиня строго-настрого велит Лурдеш проверить перед уходом все замки и напомнить охранникам их обязанности. Лурдеш снова прижимает руки к груди и горячо клянется сделать все, что в ее силах.
А на следующий день листок с надписью «Жакаре любит Делию» оказывается прикнопленным к любимому Марии-Аделаидиному креслу.
Мария Аделаида запирается в кабинете с начальником охраны и психологом компании. Начальник охраны с трудом сдерживает довольную улыбку: наконец-то он себя покажет! Психолог – совсем юная девочка, племянница главного экономиста – забилась в кресло и с ужасом ждет, когда к ней обратятся. Не надо, не надо было слушать дядю, в панике думает она, синекура, синекура, черта с два, а не синекура, велят сейчас искать виноватого, а поди-ка найди его!
Мария Аделаида видит, что творится с девочкой, но не помогает: ничего-ничего, пусть потерзается, глядишь, начнет работать по-человечески, а нет, так уволю, нечего кормить бездельников.
* * *
В обед Мария Аделаида созывает в конференц-зале общее собрание сотрудников. Что случилось, спрашивают все друг у друга, опять грядут сокращения? Слово берет начальник охраны. Значит так, говорит он безо всякого вступления. Мы увеличиваем количество видеокамер. Приходы и уходы будут строго контролироваться. С рабочего места можно отлучаться только в туалет. В туалетах тоже установят камеры, ехидничает мужской голос в правом дальнем углу. Прямо в унитазах, поддерживает женский голос откуда-то из середины. По залу прокатывается волна смешков, даже у Марии Аделаиды слегка вздрагивает уголок рта. Начальник охраны глубоко вздыхает и задерживает дыхание. Один, два, три, считает он про себя, четыре, смейтесь-смейтесь, пять, шесть, мы посмотрим, кто будет смеяться в конце месяца, когда я отсмотрю кассеты, четырнадцать, пятнааааадцать. Начальник охраны выдыхает и хочет что-то сказать, но Мария Аделаида объявляет собрание закрытым и возвращается в кабинет. На экране ее компьютера мигает надпись: «Жакаре любит Делию».
* * *
Может, это Руди? – неожиданно произносит Мария Аделаида вслух. Руди Мюллер, веселый и белобрысый, в свое время он обожал такие шуточки. Героиня вызывает к себе Лурдеш и велит срочно найти координаты Руди Мюллера. Ну вот, думает Лурдеш, где я ей возьму этого Руди? Можно подумать, в мире единственный Руди Мюллер! Но она не возражает – кто же возражает Марии Аделаиде? – и выходит из кабинета. В конце дня она возвращается с выражением торжества на обычно непроницаемом лице. Руди Мюллер, нужный мне Руди Мюллер? – уточняет Мария Аделаида, конечно, обиженно отвечает Лурдеш, Руди Мюллер, отец Аны, Мария Аделаида морщится, но молчит, – Руди Мюллер сейчас в Лиссабоне. Через час в Palácio da Ajuda открытие его выставки. Вот пригласительный билет. Думаешь, сходить? – неожиданно неуверенно спрашивает Мария Аделаида. Я бы сходила, отвечает Лурдеш. Интересно же.
