Воистину, княже. Эвон, как Федор и Константин хвосты поджали, когда надобно было меч на Даниила и Михайлу обнажить. Только бы дал Тохта воинов — князей кровью умыть и княжества их разорить. Они того заслужили, великий князь.
Кивнул князь Андрей:
Сказывал митрополит о нелюбви ко мне русичей: татар-де я привечаю. Аль мне с князьями удельными в мире жить, ежели они против меня злоумышляют? Меч мой кровью не измазан, а в саблях татарских я не волей. Хан своих воинов посылает на Русь власть великого князя укреплять.
Твою власть хан ярлыком закрепил.
Верно, боярин Ерема. А вон и главы собора завиднелись, поглядим, чем нас Суздаль порадует.
* * *
В безлесном плодородном ополье со времен первых князей встал Суздаль. Рубленый кремль на горке, у небольшой реки Каменки, впадающей в Нерль, хоромы и дома, торговые ряды и мастерские ремесленного люда, вал и ров, а над всем Суздалем высятся каменные церкви и собор Рождества Богородицы.
Посадские ремесленники на всякие дела тут горазды. Но особенно славен Суздаль искусными каменщиками.
Под горой, в зелени деревьев, Александровский монастырь, а в стороне обнесенная высоким тыном женская обитель с деревянными кельями, трапезной, рубленой церковкой и хозяйственными постройками. Монастырь малый, в нем десятка два монахинь и послушниц.
Подъехав к воротам, князь Андрей Александрович спешился и, передав поводья гридину, наказал боярину Ереме:
Жди меня здесь.
Войдя во внутренний дворик, великий князь осмотрелся. Тихо и безлюдно, будто и жизни здесь нет. Молодая послушница провела князя к игуменье. Пригнувшись под притолокой, Андрей Александрович вошел в келью. В полумраке увидел Анастасию. Она стояла у налоя, спиной к двери, оглянулась, и князь смутно различил ее лицо.
Здрава будь, Анастасия, — сказал князь.
Игуменья глухо, но внятно выдохнула:
Здрав будь, великий князь.
Вот приехал глянуть на тебя, Анастасия.
Здесь нет Анастасии, великий киязь, здесь игуменья мать Варвара.
Может, дозволишь присесть, мать Варвара? — чуть насмешливо спросил князь Андрей. — В ногах-то правды, чай, нет.
Садись, великий князь.
Игуменья дождалась, пока князь уселся, сама присела на скамью напротив.
Скажи, великий князь Андрей Александрович, что привело тебя сюда?
Аль не догадываешься? Я ведь и поныне люблю тебя, потому просить намерился: вернись.
Игуменья удивилась:
Как можешь говорить о том? Я Богу служу и от мирской жизни отреклась.
Князь насупился:
Не Варвара ты, не игуменья, а жена моя, Анастасия.
Была, князь. Зри во мне и чти мать настоятельницу.
Долго сидели молча, наконец игуменья обронила:
Очнись, великий князь, на жизнь свою взгляни.
Чего зреть ее?
Аль нечего? Ведь всем нам на суде Господнем ответ держать. Всегда ли по правде жил?
Я не затем к тебе приехал, чтобы обиды выслушивать.
Великий князь Андрей Александрович, я многогрешна и за то у Господа прощения прошу, ты же о своих прегрешениях подумай. А они у тебя тяжкие.
В чем?
Не одним днем живи. Помни, что скажут о тебе потомки, народ, коему жить суждено. О брате Дмитрии вспомни. В жизни его суетной не ты ли, Андрей, повинен?
Князь усмехнулся:
Ты мыслишь умом монахини, а я великий князь и живу, как мне определено свыше.
Ужели определено свыше не мир нести, а раздор, прожить в ненависти, а у потомков заслужить презрение?
Умолкни, мать Варвара! — Князь поднялся. — Я подобное от митрополита слыхивал. Молись, игуменья.
Не прощаясь, великий князь покинул келью…
* * *
Во дворе великокняжеских хором собралась вся старейшая дружина. Провожали великого князя в Орду.
В том году Андрей Александрович и не поехал бы: время на осень повернуло, начались холода, дожди зачастили, развезло. Но ближе к зиме, когда уже ударили первые заморозки, появился во Владимире баскак Ахмат, служивший прежде Ногаю, но переметнувшийся к хану Тохте.
Был Ахмат послан на Русь собирать ордынский выход, и привез он князю Андрею Александровичу повеление явиться в Сарай.
Вызов Тохты нагнал на великого князя страх; но, сколько ни допытывался он у Ахмата, зачем вызван в Орду, баскак не ответил — видно, и сам нё ведал.
Спешно собрался князь Андрей, нагрузили короба мехами, уложили в ларцы дорогие украшения, попрощались наспех и пустились в путь. В дороге и зиму встретили.
Колючий снег вперемешку с мелким дождем сопровождал спутников до самого Сарая. Обмерзали кони, обледеневала одежда на всадниках, колом стояли сыромятные гужи. Нудно скрипели колеса груженых телег, на которых везли не только дары и пропитание, но и дрова: в степи их не сыскать, а от мокрого бурьяна-сухостоя разве что едкий дым по сырой земле стлался.
У костров отогревались, варили еду, обсушивались и, соорудив из телег защиту, отдыхали, чтобы поутру снова отправиться в дальний путь.
Мрачен князь Андрей, и мысли у него мрачные. С того лета, как побывал у хана княжич Юрий, чует князь неприязнь Тохты к нему. Как бы не отобрал у него ярлык на великое княжение, не передал другому. И оттого делается князю Андрею Александровичу страшно.
Одно желание одолевает его — вымолить ханское доверие, заслужить милость Тохты, сохранить за собой ярлык. Ужели доведется погибель в Орде принять?
Гадал великий князь: кто ныне у хана в чести, кому первому подарки поднести, суметь ублажить, чтобы тот слово за него, Андрея Александровича, замолвил? Верная тропинка к сердцу через женщину, но известно, что у Тохты нет любимой жены. Некоторое время ханским доверием пользовался царевич Дюденя. Это он приводил к городецкому князю воинов и помог одолеть Дмитрия. С помощью Дюдени сел князь Андрей на владимирский стол.
В Сарае великий князь должен сначала повидать епископа Исмаила: кому, как не владыке, знать, кто у Тохты в любимцах. И лишь потом можно отправиться ко всем царевичам и мурзам и их многочисленным женам. Он будет низко кланяться им, одаривать, и чем влиятельнее сановник, тем богаче дары. Сколько раз он, князь Андрей, ублажал алчных ханских придворных, раздавал им золотые и серебряные украшения, камни драгоценные! Давал связками шкурки беличьи, куньи, соболиные и иные меха из зверя, какой водится в российских лесах…
На всем степном пути редкие татарские дозоры. Ордынцам некого остерегаться: разве есть сила, коя смеет обнажить сабли против тех, кто поставил на колени полмира и заставил содрогнуться вселенную? Перед великим и непобедимым ханом падают ниц короли и князья. Князю Андрею ведомо: отец, Александр Ярославич Невский, уж на что горд и своенравен был, однако сломился, отправился в Орду на позор и унижение.
