— До того как ты это сделаешь, — сказала она мне, — пусть Кси остановит бактериологическую фабрику. Скажи ей вывести ее из строя, уничтожить. Если она общается со всеми наночастицами на планете, то ей не должно составить труда сделать все необходимое.
У меня даже не было времени сформулировать команду, как Кси уже подтвердила, что поручение выполнено. Бактериологическая фабрика на крайнем севере была закрыта навсегда, наниты рассредоточены.
Вот так… запросто. Кси только и нужно было, чтобы кто-нибудь потребовал этого.
— Все выполнено, — сказала я.
И вдарила со всей силы булыжником.
Блаженство Кси было таким всеобъемлющим, что я почти потеряла сознание — кровь прилила к голове, словно ослепляющий взрыв, так, что меня пот прошиб. Разноцветные огоньки наполнили комнату бурей синего, изумрудного: Кси танцевала, резвилась, парила повсюду одновременно, пока мой затуманенный мозг не осознал, что танцует не один павлиний хвост, а два. Мой павлин выскользнул и присоединился к ней, разделяя ее торжество, — от бушевавших эмоций в воздух сыпались искры, а у меня так кружилась голова, что я не насладилась и тысячной их долей.
Два павлина. Прежние возлюбленные. Старые враги. В танце.
И вдруг все прекратилось, а два хвоста открылись подле друг друга, струясь за пределы комнаты, вдоль по коридору и заканчиваясь, бог знает где.
— Вот и наш путь за пределы туннеля, — сказала Фестина. — Но куда?
— Не знаю, — ответила я. — Но нам лучше соглашаться — дел еще полно.
— Ты про то, что нужно выследить Майю?
Я кивнула. Дышать было все еще трудно. Я поняла, что Кси внедрила с мой мозг много других фактов, помимо рассказа о себе.
— Что такое? — спросила Фестина. — Что-то про Майю? Что-то, что… о, черт.
Она закусила губу. Поняла.
— Майя и Ирану, — прошептала Фестина. — Они оба обследовали бункеры страйдеров. — Она сделала глубокий вдох. — Они оба знакомы с бактериологической фабрикой, да?
Я снова кивнула.
— Ирану познакомился с ней полгода назад. Фабрика проанализировала его и выработала штамм для своборесов. Штамм убил Ирану и почти убил О-Года.
Адмирал Рамос собрала всю свою решимость.
— Когда Майя познакомилась с фабрикой?
— Четыре месяца тому назад, — сказала я.
— И фабрика создала штамм, безнадежно смертельный для человека?
— Да. Кси говорит, что этот вариант чумы поражает мозг.
— Черт. — Фестина побледнела. — Так Майя распространяет инфекцию, целую вечность. В Саллисвит-Ривере. И в Бонавентуре.
— Не забудь про Маммичог.
— Проклятье! Майя жила с Вустором и твоей матерью много дней. Твоя мать должна была заразиться. Весь дом наверняка пропитался заразой.
— Все вокруг, — согласилась я. — Кси говорит, что и мы с тобой заражены. И панацея в виде оливкового масла теперь не сработает. Это совершенно новый штамм. Старые лекарства можно выбросить на помойку.
Вот. Вот оно.
Спустя двадцать семь лет, наконец, упал второй башмак — штамм теперь убивает людей, не вредя улумам. Страшно, что такое живет во мне… и все же.
И все же.
У меня было забавное ощущение завершенности. Ботхоло Фэй — все это время ждала своей собственной смерти. Наконец дождалась.
Облегчение. Тошнотворный страх и скальпелеподобное облегчение.
Перед нами все еще мерцали хвосты, готовые перебросить нас туда, куда, по их мнению, нам следовало отправиться. Я потянулась к Фестине, взяла ее руку и сжала. И моя, и ее ладони вспотели от страха.
— Прости, — сказала я. — Это предназначалось не тебе. Но все устроится. Еще есть время.
Что я, черт возьми, имела в виду — сама не знаю.
Я мягко потянула ее за руку, ведя к разверстым павлиньим трубам. Она сжала мою ладонь в ответ, этаким крепким смелым рукопожатием; потом она меня отпустила, и мы устремились вперед плечо к плечу.
18 ПРИГЛАШЕНИЕ НА ПОХОРОНЫ
Из темного бункера в Маммичоге, через изгибы и коленца павлиньих внутренностей и снова в темноту: слалом я закончила лицом вниз, и в нос мне ударил запах щелочного мыла от желтотравника. Я подняла голову и увидела гостевой дом Генри Смоллвуда на фоне сияния миллионов звезд ночного Саллисвит-Ривера.
Что-то шлепнулось возле меня оземь. Потом раздался голос Фестины, точнее, рык:
— Опять этот чертов мороз.
Мы поднялись на ноги. Павлиньи хвосты качались перед нами, тускло светясь в темноте. Я не могла различить, который из них был Кси, а который — мой личный опекун.
Или, может, стоит сказать «бывший опекун»?
«Учулу», — произнес голос моего отца у меня в голове. «Прощай».
«Учулу, — повторил другой воображаемый голос — голос Тика. Тик всегда нравилась Кси; так почему она не могла решить говорить его голосом? — Учулу и джай. «Прощай, и спасибо тебе».
Потом они оба стали взлетать, сначала медленно, оставаясь параллельно земле, пока не поднялись выше крон деревьев, а после внезапно устремились вертикально вверх в глубины звездного океана.
— Позволит Лига Кси уйти? — прошептала я.
— Лига не снискала себе славы за всепрощение, — ответила Фестина. — Но как знать?
Мы следили за хвостами, пока они не скрылись из виду. А исчезли они быстро. Потом Фестина встряхнулась; это движение получилось похожим на показное содрогание.
— Очень трогательно, не правда ли? А теперь не пойти ли нам туда, где тепло?
Та же самая дежурная женщина-улум стояла за стойкой регистрации. Я едва ей улыбнулась, радуясь, что в холле не было других людей; прошел всего-то час с тех пор, как мы подцепили чуму от моей матери, но, возможно, мы уже были заразны. Что до дежурной, то ей мы не угрожали — этот штамм был единоличной собственностью хомо сапов.
— Рады снова приветствовать вас, проктор Смоллвуд, — сказала дежурная. — И адмирал… — Она слегка поклонилась… очень любезно с ее стороны, учитывая, насколько мы были выпачканы травой, грязью и слякотью джунглей. — Чем я могу вам сегодня помочь?
— Дайте нам, пожалуйста, номер, — сказала я ей. — Один.
Фестина подняла брови. Я предпочла этого не заметить, чем объясняться на глазах у дежурной. Нам нужно было где-то отсидеться в течение часа, там, где мы не заразим других людей, но я сомневалась, что мы проведем там всю ночь. Я отрапортую, как только мы отгородимся от здоровых людей. Чиновники здравоохранения понабегут и с криками упекут нас в изоляционный бокс, а после сожгут все, к чему мы прикасались в гостевом доме. Зачем создавать им необходимость стерилизовать два номера, если мы с Фестиной можем обойтись и одним?
