– Молодой ты еще, вам бы все сжечь, а я для истории хранить буду.
Вместе с Дедушкой выбрали большое поле в пяти километрах к югу от болота, и деревень поблизости нет.
Показал я ему как с телефоном обращаться, номер ноль-один и зеленую кнопку нажать.
– А потом?- спрашивает.
– Потом когда сядут, правь к ним, подведи лошадку поближе и исчезай.
– А к тебе можно?
– Можно- говорю, -только осторожно! Бери нас всех поближе к тому месту, а то засекут, пока по таким дорогам ковыряться будем.
Дед поехал напрямик, а я стороной, за кустиками на окраину поля вылез, винтарь выставил, смотрю как Иваныч скрипит телегой, остановился он, телефон мне издали показал. Готово! Теперь ждем...
Прямо по мне скользила тень громадного дирижабля, только это мы так их называем, не дирижабли это. Нет таких, что быстрее реактивного самолета летают,
да в далекое будущее ныряют! Похожи просто, вот народ и не замечает, а еще я думаю они умеют как-то глаза отводить. Ведь кому ни скажешь, отвечают - показалось, или никто не видел. Ага, а мы с Мишкой кретины видимо, обидно за людей, как им Твари головы морочат своим гипнозом.
Дед уже был почти в середине поля, когда один начал садиться прямо перед ним, преграждая путь, второй завис над ним, предупреждая что бегство бесполезно, а третий висел низко, почти касаясь высокой травы, близко ко мне.
Винтарь заряженный острыми бронебойными пулями пополам с зажигательными, которые я отобрал у Стаса, был поставлен на автоматический режим. Я знал их слабое место, видел на чертежах, там было одно такое; пятьдесят на пятьдесят сантиметров тонкой пятимиллиметровой стали служившей как люк для обслуживания, а может ремонта или мойки топливной цистерны. Наплевать, я не собираюсь покупать это, мне нужен только один удачный выстрел, но он должен повернуть свою задницу с двигателями, чтобы я ее хорошо видел, а вот как его уговорить, понятия не имею.
Момента, когда исчез Дед я не заметил, потому что разглядывал 'свой' дирижабль, зато почувствовал его тяжелое дыхание за своим плечом.
– Что запыхался-то? Дышишь как лошадь запаренная!
– Запаришься тут с вами! Чего же не сказал что эта коровища такая тяжелая, телегу надо было укрепить, да лошадку еще одну взять. Мне ведь не двадцать лет такую тягу таскать по полям, да еще телегу поддерживай и лошадь толкай!
– Прости Ива...
Договорить не пришлось, на том месте где стояла телега запылал ярко оранжевый шар, на мгновение заслонивший пол-неба, я схватил Деда и ткнул носом в землю гадая, что за бомбу мы взорвали, уж не атомная ли? С этих тварей станется! Ураганный ветер ударил по кустам срывая листья, потом с неба стала падать всякая дрянь; обломки обшивки, стальные швеллеры, камни и песок перемешанный с чужой кровью. 'Мой' дирижабль снесло в сторону, он явно был поврежден, оставшиеся в живых отчаянно пытались удержать его в воздухе и по-моему, один мотор у него не работал.
Его разворачивало в воздухе, они не знали будет продолжение атаки или нет, и хотели побыстрее смыться с этого места. От двух ближних к эпицентру машин остались только разорванные горящие остовы.
Я встал, и когда хвост с турбинами повернулся в мою сторону, начал стрелять. Его развернуло еще дальше, и он сломал несколько деревьев вломившись в лес. После этого он стал быстро набирать высоту.
Внизу копошился Иваныч, скользя и наступая на полы своего халата, я схватил его за воротник и поднял на ноги.
– Заведи что-нибудь поприличнее, Дед! - сказал я - сколько можно в этой хламиде по лесу шастать?
– Его еще мой дед носил!- ответил он с гордостью.
– Вот и хватит его таскать, или внуку Мишутке передашь?
– Нет, сначала зятю своему отдам!
Я представил Мишку в этом лапсердаке и начал икать:
– Это ты хорошо придумал Иваныч, я ему тоже свои старые тапки подарю, пусть носит! Он так обрадуется!
– Молодой ты еще! - повторил Дедушка, но на этот раз без осуждения. Он с любопытством озирался по сторонам, разглядывая кучи дымящегося металлолома.
– Это пожалуй почище Наполеона будет! - наконец сказал он.
– Да уж! - поддакнул я - Это тебе не золото у французов тырить! Вот и выходит что ты Иваныч самый настоящий герой!
– А где же третий? -забеспокоился он, видимо уже готовый от радости бежать и разорвать остальных в клочья.
– Во-он летит! - показал ему на маленькую точку в небе.
– Ничего не вижу! - признался он выуживая из кармана подзорную трубу.
– На-ка, глянь!
Я поглядел, труба она труба и есть, увеличение ерундовое, ну хоть такое...
Дирижабль подныривал при движении, видимо не зная , падать на землю или лететь дальше. Взрыв в небе был беззвучным из-за расстояния, образовавшееся облако быстро разогнал ветер. Я сел, ноги не держали, переволновался наверное...
– Дед!- мой голос был слабым, -Позови своих, пусть приберут тут, может что ценное осталось?
– Лежи, лежи!- голоса доносились как из бочки, потом прикосновение ласковых рук: -Что с ним Дедушка?
И хвастливый голос противного старикашки: -Так ведь такую силу мы с ним разгромили! А последнего он в воздухе достал, аж светился весь, я грешник думал меня убьет вместе с тем шаром летучим! Молодой еще, не умеет себя соблюсти...
– Ты Дедушка иди, не беспокой больного!
– А кто больной-то? Лаской его, да любовью, через час бегать будет!
– Какашка-старикашка! - сказал я.
– Вот видишь, сказал что-то! А что сказал-то?
– Он сказал: Дедушка - настоящий герой!
– Ну вот видишь, чуть не помер, а соображает! Пойду я, передайте - пусть выздоравливает!
– Черт старый!- прошептал я.
– Он говорит -до свидания!- голосом Дашеньки произнесла темнота и я разлепил глаза. У кровати сидел Доктор, Дашеньки не было.
– Док, у тебя в саквояже...
Он заулыбался, подсунул к моим губам стакан.
– Чистый!- сказал предупредительно.
Договорились все что-ли глупости говорить? Кто же грязный спирт пьет?
Пил медленно, не задерживая дыхание и живая вода втекала в меня, согревая замерзшее сердце.
– А где Даша?
– Снаружи, Ивана Ивановича гоняет, он все сюда пролезть хочет, а она не дает, говорит тебе покой нужен!
– А сам-то как думаешь?
– Так ведь что я думаю? Ничего не думаю! Я же по человеческим болезням ...
– А я что, уже и не человек? - обиделся я.
– Человек конечно, а вот болезнь... в общем, у меня такой никогда не будет!
