Я не шевельнулась. Хойт крутанул штурвал, лодка заложила крутой вираж влево, и я сначала распласталась по спинке сиденья, а потом упала на дно.
— Я сказал идти сюда, черт подери.
Я встала на четвереньки и поползла в его сторону, высматривая по пути какой-нибудь предмет, который мог пригодиться мне для самозащиты.
Мы уже оставили позади 42-ю улицу — я заметила Вестсайдскую автостраду и поворот дороги, но Хойт не собирался причаливать, хотя Челси-пирс был совсем рядом.
— О мальчике пока забудем, Алекс. Нам есть о чем поговорить.
Я подумала, что времени, за которое мы обогнем южный мыс Манхэттена и выйдем в открытый океан за мостом Верразано и Верхней бухтой, вряд ли хватит на долгий разговор. Воды Атлантики казались мне гигантским кладбищем, которое я вовсе не хотела посещать.
— Капитан вернется…
— Знаю, знаю. Как и то, что твои дружки будут искать тебя от Челси-пирс до берега Довера. Но я только что предупредил команду, что на этой чертовой лодке опять барахлит мотор. К тому же здесь ненадежная штурвальная колонка, я давно собирался поменять ее в Нантакете. Будет ужасно, если я потеряю управление и лодка разобьется о скалы. — Хойт оглянулся на меня. — Особенно если кто-то из нас останется на борту.
В лодке обязательно должен быть нож, открывалка или еще что-нибудь острое. Я огляделась. Все предметы надежно закреплены, и мне нечего использовать в качестве оружия.
Хойт продолжал:
— Я сказал капитану, что тебе захотелось поближе рассмотреть статую Свободы. Так что эта экскурсия была твоей идеей. По крайней мере так заявит капитан.
Я сидела в луже и содрогалась от холодных волн, которые окатывали меня с головы до ног всякий раз, когда Хойт резко наклонял лодку и черпал бортом воду, чтобы качка не давала мне подняться с места.
Он достал из ящика под ветровым стеклом короткую веревку и повесил на руку, так что она оказалась прямо перед моим лицом.
Пэйдж Воллис. Что Свисток говорил насчет орудия убийства? Ее задушили чем-то крепким и тонким. Например, веревкой.
Хойт на время отпустил штурвал и быстро завязал морской узел, как проделывал уже сотни раз. Возможно, то же самое было в прачечной дома, где жила Воллис. У меня перед глазами закачалась готовая петля.
— Почему у тебя так резко изменился голос, Алекс? Чем тебя напугал этот детектив?
— Он меня не напугал. Просто я… волновалась за Майка. Мы говорили о Майке Чэпмене. Никто не видел его с тех пор, как он ушел за Эндрю Триппингом. Мерсер тоже беспокоится.
Хойт схватил меня за волосы и ударил головой о приборную доску.
— Ложь тебе не поможет, Алекс, ты сама знаешь. Я слышал, как ты назвала имя Фабиана. Почему вы заговорили о нем?
Я не ответила. Грэм Хойт был тем самым недостающим звеном между двумя убийствами — Маккуин Рэнсом и Пэйдж Воллис.
— Наверно, твой приятель сообщил тебе что-то необычное. Надень-ка пока эту веревку, а потом расскажешь мне, что произошло.
Он опустил веревку, и я неловко просунула ноги в петлю. Я хорошо плаваю, но со связанными ногами сразу пойду на дно.
— Сначала я хотел надеть ее тебе на шею, но если после аварии один из нас выживет, — а один точно выживет, — мне придется объяснять, откуда у тебя на горле ссадины.
Хойт дернул конец веревки и крепко затянул ее вокруг моих лодыжек. Когда он рывком подтащил меня поближе, я ударилась головой о дно.
Руки у меня были свободны, и я подумала, что можно попробовать ударить его снизу и столкнуть за борт. Но веревка сковывала движения, а Хойт, хотя и был ниже меня ростом, выглядел сильным и решительным.
— Так о чем вы беседовали с мистером Уоллесом? Наверно, о фотографии, а также о мальчике, например, Фабиане Рэнсоме?
Я молчала, не зная, какого ответа ждет от меня Хойт.
— Самое время говорить. — Он ударил меня ногой в бок. — В суде у тебя никогда не было проблем с речью.
Я посмотрела на него. Разрозненные мозаики складывались в единую картину.
— Значит, это ты платил адвокатам Тиффани Гаттс. И это тебя она боялась, когда говорила, что ее убьют, если она что-нибудь расскажет.
Хойт проскочил между несколькими небольшими шлюпками и паромом, с трудом пробрался среди многочисленных судов и повел лодку мимо Бэттери-парк, приближаясь к южной оконечности Манхэттена.
Я уже видела впереди статую Свободы, ярко-зеленую в лучах солнца. Воздев к небу факел, она словно шагала по волнам. Она парила над гаванью, приветствуя толпы «сбившихся в кучу, отверженных и бездомных людей», но ее «кроткие» глаза, о которых писала Эмма Лазарус,[25]не видели моего отчаянного положения.
Я вспомнила изображение статуи Свободы на «двойном орле». Неужели я умру из-за никчемной двадцатидолларовой монеты?
Хойт вырулил туда, где было поменьше лодок, и мы вернулись к разговору.
— Чего ты добиваешься? — спросила я. — Вы с Робелоном ищете одно и то же, верно?
— Не отвлекайся на досужие размышления, Алекс. Наслаждайся видом.
— Теперь я понимаю, какую роль сыграла Тиффани. Она и Кевин Бессемер. На кого работал Спайк Логан? Кто из вас подослал ко мне этого мерзавца?
— Будь поуважительней к мертвецам.
Я взглянула на Хойта.
— Море — коварное место, Алекс. Я сказал Спайку, что утром после шторма подберу его на лодке у Стоунволл-бич. Перебираясь ко мне в лодку, он потерял равновесие. Я пытался достать его с помощью якоря, но… к несчастью, промахнулся.
Наверно, это случилось незадолго до того, как я увидела Хойта на «Пирате» в Менемше.
— Почему ты его убил? Он не принес тебе то, за чем ты его послал? — медленно проговорила я, пытаясь в уме сопоставить события. — Ты убил его, потому что он должен был найти какую-то вещь, которая, как вы думали, находится у меня?
— Пэйдж выдала тебя, Алекс. Перед самой смертью. Я знаю, что она у тебя.
Я отчетливо видела венец на голове Свободы, семь лучей которого символизируют семь мировых океанов и континентов.
— Это неправда, Грэм. Она мне ничего не присылала. Я не…
Он снова ударил меня ногой в бок.
— Мне надоело твое вранье. Хватит отпираться. Пэйдж не хотела умирать, Алекс. Очень не хотела. Она умоляла ее пощадить, ползала на коленях по цементному полу. Я дал ей шанс, и она сказала, что отправила это тебе. Помоги мне, Алекс. — Хойт коснулся моей головы мыском ботинка. — Помоги себе.
— Что «это», Грэм? — взмолилась я. — Как я могу тебе ответить, если даже не знаю, о чем ты говоришь?
