– Нет, – негромко возразил Хал. – Она была здесь.
Слева, куда показал рукой Хал, из жесткой каменистой почвы виднелись ноги мертвых ходоков – торчащие в воздухе наподобие ряда огромных раздвинутых ножниц. Они располагались в два ряда, образуя своеобразную весьма широкую аллею. Так же, как Мэй, мужчины и женщины были по пояс врыты в землю головой вниз.
Одна пара ног, без сомнения, принадлежала дяде Гардена. Другая – его деду.
Одна принадлежала Бобу.
В воздухе едко пахло паленым, хотя ни дыма, ни огня нигде не было видно. Сера, решил Майлс, но даже не захотел думать, что бы это могло значить.
– Давайте уйдем отсюда, – заговорила Клер. Голос ее звучал сдавленно. – Нам нужна помощь. Полиция, Национальная гвардия... кто угодно. Нам вчетвером, самим, с этим не справиться.
– Я согласен, – подхватил Хал.
Майлс промолчал. Он пошел вдоль торчащих из земли ног, как по жуткому проходу, поглядывая слева направо и пытаясь определить, какая из пар ног принадлежит отцу и какая – Изабелле.
Но было чувство, что ее здесь нет.
Действительно, посмотрев вперед, он увидел единственную пару следов, цепочкой убегающих вдаль.
Только это были не совсем следы ног.
У них было слишком много пальцев, которые оставляли в почве маленькие округлые отверстия – наподобие когтей.
Она где-то в каньонах, подумал Майлс, глядя вдаль. Она ждет их там.
Она хочет, чтобы они пришли.
Эта мысль ужаснула его. Он не мог понять, зачем созданию, обладающему столь устрашающей силой, нужно ждать, играть в прятки с какой-то жалкой кучкой плохо оснащенных, плохо подготовленных преследователей, когда у нее в голове явно гораздо более масштабные замыслы. Но искать во всем этом смысл бесполезно; все это было полностью иррационально с самого начала, и ему не составляло труда спокойно воспринимать все, что она делает.
Спутники Майлса постепенно догнали его. Хал осторожно потрогал подошву ноги одного из ходоков. Клер отказалась идти между рядами торчащих ног мертвых колдунов и обошла его с другой стороны.
– Предлагаю повернуть оглобли, – с явной тревогой в голосе произнес Хал.
– Поворачивайте, если угодно, – откликнулся Гарден. – Вы нам не нужны.
– Черта с два! Я единственный среди вас с оружием.
– Думаете, здесь это имеет какое-то значение?
– Нет, я не намерен вас тут оставлять. Мы уходим все. Незачем больше заниматься этим безумием.
– Да кто вы такой? – возмутился Гарден. – Взялся неизвестно откуда и еще решил давать указания! Козел!
– Прекратите оба! – рявкнул Майлс.
Гарден с вызовом встретил его взгляд, хотя казалось, что молодой человек готов расплакаться.
– Я приехал сюда по собственной воле, один, и вполне могу действовать один и дальше. Мне никто из вас не нужен...
– Мой отец тоже здесь, – напомнил Майлс.
Это угомонило Гардена.
Некоторое время все стояли молча, разглядывая торчащие ноги в поисках неопровержимых доказательств.
Майлс увидел узкую женскую ногу и лодыжку, увидел волосатую ногу со сросшимися пальцами. Увидел темную кожу, покрытую пятнами...
Отцовские ноги.
Он не мог сказать, каким образом он опознал их, но опознал, и даже узнал – несмотря на пострадавшую в воде ткань – штаны, в которых был Боб. Те самые штаны, которые Боб купил в «Сирсе», а он помогал выбирать. Майлс опустил голову. Средняя часть туловища уже была скрыта в земле.
Его переполнял гнев. Ненависть. Отец ничем не заслужил столь возмутительного, оскорбительного к себе отношения после смерти. Он имел право упокоиться с миром. Столь жестокое обращение с телом Боба привело Майлса в ярость и более всего укрепило в желании поймать Изабеллу. Ко всему этому примешивались и печаль, и страх, но основной мотивацией, основным стимулом были ярость и ненависть.
Вероятно, они были врыты в землю одновременно, рассуждал Майлс. Вероятно, с Мэй произошло это тогда же, когда и с остальными. Из этого следует, что Изабелла находится в полутора-двух часах впереди.
Она могла двигаться быстро, увеличивая расстояние, пока они медлили и спорили, теряя время.
Он поставил кувшин на землю и посмотрел на часы. Часы остановились. Он постучал по стеклу, встряхнул их, но секундная стрелка не шевельнулась, а когда поднес к уху, то и тиканья не услышал. Тут же ему пришло в голову, что они движутся по пустыне не менее трех часов, но положение солнца, время от времени появляющегося мутным белесым пятном за облаками, не изменилось.
– Который час? – прочистив горло, громко осведомился Майлс.
– Не знаю, – откликнулся Хал, посмотрев на часы. – Похоже, у моих села батарейка.
– У меня тоже, – подхватила Клер. Все четверо обменялись взглядами, которые были красноречивее слов.
– Нам лучше идти дальше, – заметил Майлс.
Гарден согласно кивнул.
Молодой человек, похоже, пребывал в растрепанных, как и он, чувствах, не желая оставлять деда и дядю зарытыми вниз головой в пустыне. Их следовало либо похоронить здесь, либо выкопать из земли и доставить в цивилизацию, где можно было совершить соответствующие процедуры. Но в данный момент они действительно ничего не могли сделать со своими покойниками, и с этой точки зрения гораздо важнее было продолжить преследование Изабеллы.
Изабелла.
Видение поразило его, как и раньше – мгновенно, полностью, поместив в самый центр событий.
Плотины взрывались одна за другой – в Аризоне, в Юте, в Колорадо. Он видел все это сверху, сее точки зрения; многократная последовательность почти неотличимых стен воды, затапливающих города и их жителей, представляла собой лишь первый удар гигантской операции возмездия.
Затем он снова оказался в пещере. Оглядевшись, он узнал это место. Он видел его раньше, только глазами более молодой Изабеллы в более раннее время, и он смотрел от дверей хижины. За тысячу лет тут произошли заметные изменения, но остались узнаваемы очень характерные очертания скал, из чего можно было сделать вывод, что снаружи пещеры остался все тот же уникальный ландшафт, который он видел с этой же самой точки в неизвестную эпоху доисторического времени.
Над густым покровом облаков послышался звук пролетевшего истребителя.
И затем все кончилось. Он вновь стал самим собой. Он видел перед собой горизонт, видел сюрреалистическую версию «Долины монументов» и вдруг понял, что именно эта картина предстала перед ним в его видении. Только видел он все это под углом, который был возможен из каньонов, находящихся впереди.
Оттуда же доносился замирающий звук прошедшего за облаками реактивного самолета.
