Калина со своими разведчиками от «альфонсов» просто не отходили.
Он влюбленно смотрел на необычное оружие — автоматы и снайперские винтовки с глушителями, ощупывал, разве что на зуб не пробовал бронежилеты, рассматривал нежно, как величайшую ценность, ножи.
Он ходил по пятам за командиром спецназовцев, умоляя провести занятия с его личным составом. И все-таки «достал»!
Командир «альфовцев» выделил троих офицеров, и те на разрушенном здании провели учения по захвату дома. Калина сам наравне с подчиненными в десятый раз штурмовал дом. После штурма разведчиками здание разрушилось окончательно.
Все разведчики ходили с горящими глазами, оказывается и в этом ремесле можно еще многому научиться. Они готовы были сутками драить для спецназовцев оружие, чистить их ботинки, точить ножи, снаряжать обоймы патронами. Просто находиться рядом с сотрудниками «Альфы» для разведчиков было счастьем.
Офицеры щедро делились с ними секретами маскировки, ножевого и рукопашного боя.
Так прошло три дня.
Мы со Ступниковым получили информацию, что духи в Старых Атагах поумерили свой пыл. Митинги прекратились.
То, что прибыл спецназ они знали, не знали — какой именно, думали, что спецназ внутренних войск, но попритихли. Местной агентуре Хачукаев отработал задание, чтобы его немедленно предупредили, когда колонна двинется на очередную зачистку.
Но этой информации спецназовцам было мало.
Вечером 11 февраля приехал наш шеф с очередного совещания. Он был хмур и до крайности раздражен. Как раз мы все сидели у Ступникова в комнате, Курдибанский и Марченко были с нами.
— Все, ребята. Звиздец. — Мячиков закурил.
— Что случилось?
— На Хнкалу какая-то комиссия приперлась из Москвы. Орет и топает ногами, отчего мы на месте топчемся.
— А, кто именно? — Марченко вздыбился.
Шеф назвал фамилии.
— Это могут. — Курдибанский махнул рукой — Им дай волю, они всех на минное поле загонят, лишь отрапортовать в Администрацию Президента, что задача выполнена. И будут самыми первыми, при этом все будет подано так, что именно они геройствовали. Крови им ни солдатской, ни офицерской не жалко.
— Там где они появляются, задача выполняется точно, вовремя и в срок. Только пиррова победа получается. — Марченко стал хмурым.
— Это еще не все. — продолжил Мячиков, он затушил окурок и так раздраженно прикурил вторую сигарету-эти «шефы» припрутся завтра к нам. Надо подготовить доклады, предложения.
— Не напрягайтесь даже. — Марченко встал и стал ходить по комнате.
— Это почему же?
— Они никого слушать не будут. Для них есть только одно мнение — это их личное. На них крови побольше чем на бандитах. Хотя они ни разу не держали в руках оружие, никого не растреливали. Они даже документы не подписывают. Приезжают, топают ногами, потом если не выполняют задачу, выходят на Администрацию, и все.
— Что все? Расстреливают?
— Нет, не расстреливают. В лучшем случае тебе дают шанс уволится «по состоянию здоровья». А здесь и сейчас просто спустят чеченскую прокуратуру.
— Вам-то «Альфе» чего переживать — то. Порвут-то нас. — Ступников начал понимать какая ситуация складывается.
— А нас порвут за некомпетентность. За то, что пошли на поводу у оперов. А проще — за трусость.
— Примерно точно так и звучало на совещании в Ханкале. — кивнул Мячиков, прикуривая третью сигарету.
— И что делать будем? — я недоумевал.
— Кровь будет. Наша кровь. — Курдибанский мрачно опустил кулак на стол.
— Давайте еще раз пройдемся по тому, что мы знаем и по тому чего не знаем. Определим приоритеты. — Марченко стал доставать свою карту-склейку. — А вы еще раз доставайте свои записи, может, чего упустили. — это уже ко всем присутствующим.
До глубокой ночи мы сидели и сверяли, сопоставляли, прогнозировали, анализировали. Но этого было мало. Мы по-прежнему очень мало знали. Очень мало. Чтобы обойтись без потерь с нашей стороны. Нужна разведка. Разведку боем нам никто не позволит провести, значит надо проникновение.
12 февраля часов в одиннадцать утра приехала ожидаемая комиссия. Все незнакомые лица. Охрана была — человек сорок спецназовцев. В ее составе было не меньше трех генералов. И приехали они с одной целью — раздолбать нас всех. Включая ни в чем не повинную «Альфу».
Совещание происходило у военных. С ходу нас обозвали лодырями, жлобами, которые ничего не делают, а лишь могут топтаться на месте. Нас упрекали в полной некомпетентности. Какие либо контраргументы, в том числе и от «Альфы» не воспринимались. Диагноз был один — мы козлы конченные. И надо с нас всех сорвать погоны и отправить поднимать народное хозяйство.
И был установлен срок — 15 февраля Старые Атаги должны быть зачищены. Банда Хачукаева и его пособников обезврежена. На вопрос про тяжелую технику последовал ответ, что приезжие не в силах отменить запрет прокуратуры. Но для этого и прислали «Альфу», чтобы они без тяжелого вооружения очистили деревню. Скандал о гибели чеченских мирных руководителей разнесся по всему миру и многие правозащитные организации, пособники бандитов за рубежом считают это справедливым актом возмездия. Наш МИД ничего не может возразить, поэтому наше топтание на мете становится всемирным посмешищем. И если мы не справляемся со своими обязанностями, то надо просто подать рапорт об увольнении. Честно подать. И на наше место придут более компетентные сотрудники. Досталось и «Альфе» тоже, то они не разленились и не могут как следует выполнить поставленную им задачу. В декабре 1979 их предшественники смогли взять Дворец Амина в чужой стране, а тут какого-то доморощенного бандита не могут ликвидировать. Речь не идет о том, что бы Хачукаева в плен брать, а просто ликвидировать банду. Четко, вовремя и без лишнего шума. Измельчали офицеры «Альфы», измельчали.
Все эти горькие, несправедливые слова камнем падали на присутствующих Слова-то правильные, только вот не идти им в Старые Атаги.
Ну, а под конец комиссия намекнула, что возникают подозрения не снюхались ли местные офицеры с бандой. Тут мы вскочили с мест. Но нам не дали сказать ни слова. Нагавкали, чтобы мы заткнулись.
И уехала эта высокочтимая комиссия. Не на Ханкалу, а в другой населенный пункт, там тоже произошла заминка. Там тоже офицеры потеряли честь офицерскую и берегут жизни солдатские.
Настроение было напиться. Даже у меня. Напиться в «ноль». И это мне, который к алкоголю равнодушен. А каково другим мужикам?
Молодцов с Гаушкиным притащили откуда-то бутылку коньяка. Судя по маркировке был он сделан на Грозненском коньячном заводе еще до перестройки.
Бойцы накрывали стол. Время обеда. Настроения никакого, но надо поесть.
Ступников тоскливо оглядел пристутвующих и посмотрел на бутылку.
