надо мной? Мур! — закипает Горыныч. Еще немного и с его ноздрей повалит дым.
— Ну конечно, я согласна! — выставляю вперед ручку и позволяю надеть на палец колечко.
— Ну наконец-то! — пыхтит он. — Эти ваши женские штучки выматывают.
— Согласна. Традиции такая фигня. Миша, правда, это лучшее предложение, — начинаю улыбаться, но Гора не верит моим эмоциям.
— Я знаю, что облажался, в сотый раз.
— Да нет же! Да, я была в полном шоке, но а кто бы ни был? Потом, посмотрев на все со стороны, поняла, что, вообще-то, все вышло забавно. Ну прости, конечно, но я слабо представляю тебя преклонившим передо мной колено в каком-нибудь ресторане, где все такое царское. Канделябры, вензеля там всякие. Б-р-р-р… Сразу скажу: мне такое вообще не нравится.
Теперь очередь Горы зависнуть. И я понимаю, что именно это он и планировал сделать изначально. Просто чудо, что в итоге вышло именно так. За всю свою жизнь я вообще ни разу не была в таких ресторанах, видела их разве что по телевизору, но сразу думала о том, что такие заведения меня не привлекают. Я бы чувствовала себя там некомфортно. Словно Золушка пробралась на бал, на котором она не должна находиться. Вот такая я простачка, Лариса. Что поделать.
— Матвей.
Миша поднимает взгляд и внимательно смотрит на меня. Брови немного подрагивают. Не знает, как реагировать на незнакомое мужское имя.
— Если у нас будет сын, я бы хотела, чтобы его звали Матвей.
— Матвей. Мот. А мне нравится, — кивает Гора, и его глаза загораются. — Матвей Михайлович Кренц. Звучит вроде хорошо, главное, что не Потап, — выдает легкую улыбку.
— Ты знаешь, время еще есть и я могу передумать, — пихаю Мишу в бок и откидываюсь на подушки.
Мой Горыныч тут же нависает сверху.
— Мурашка, ты меня на клочки всего. Под кожу залезла, по венам прошла и в сердце застряла.
— И я тебя люблю, Миша…
* * *
После выписки из больницы Мишка тут же заявил, что мы будем жить вместе.
— Сегодня отдохнем, а завтра соберем твои вещи.
— Так сразу?
— Зачем тянуть? — искренне не понимает он.
И конечно, он прав. Но я все еще переживаю, как к этому отнесется Юля. Возможно, будет лучше дождаться ее возвращения и тогда сообщить о том, что скоро я стану частью их семьи. Мы станем частью. Я и Матвей. Кладу руку ниже пупка. Да. Пора привыкать, что во мне теперь живет маленький человечек.
— Ларис, о чем задумалась? — Миша берет меня за подбородок и заглядывает в глаза. — Хорошо. Сегодня ночуем у тебя в съемке, но вместе. Ты меня отсюда уже не выпнешь, — говорит, откидываясь на спинку дивана. — Но завтра все, едем к нам домой. Да, я не оговорился. К нам.
— А как же Юля? Может будет лучше дождаться ее возвращения и сообщить о нас?
— Родители привезут Юлю послезавтра. Я планирую на этот день заказать где-нибудь столик. Познакомишься с моими. Ну и все расскажем.
Сердце начинает ускоряться. Уровень тревожности растет. Что, если я не понравлюсь родителям Горы?
— Я своих… не хочу знакомить, — выдаю с запинкой.
Миша не говорит. О чем-то думает, хмуря брови.
— Мур, насчет того досье.
— Я сама расскажу, — говорю внезапно охрипшим голосом из-за спазма в горле. — Если ты прочитал, все равно из тех бумаг особо ничего не ясно. Я лучше сама. Только немного позже.
— Но я не читал, — Миша коротко кивнул и больше не задавал вопросов.
Это ночь мы провели в моей съемной квартире. И что меня удивило, так это то, что Миша не пытался овладеть мной. Хотя я довольно часто ловила его голодные взгляды.
Проснувшись утром, понимаю, что Горы рядом со мной нет. Приподнявшись в постели, начинаю вертеть головой, словно суслик. В квартире-студии сильно не спрятаться. Замечаю его на балконе. Курит с задумчивым видом, рассматривая пейзаж вокруг. Улыбаюсь. В груди растекается приятное чувство. Мой мужчина рядом со мной. Мы наконец-то притерлись, и наши пазлы теперь идеально смыкаются друг с другом. Было непросто. Характер у Горыныча, порой очень вредный. Да и мой не отстает. Тут мы, наверное, стоим друг друга.
Балконная дверь открывается, и Мишка упирается в меня удивленным взглядом.
— Проснулась?
— Угу.
Проходит в комнату и плюхается рядом со мной, убирает руки за голову.
— С добрым утром!
— С добрым! — тянусь к нему и нежно целую. — На завтрак будет яичница.
— Без проблем. Мне четыре штуки.
— Ничего себе аппетит! — посмеиваюсь над своим здоровяком.
— После завтрака сразу собираем твои манатки. Хотя можем и не собирать, а поехать и купить все новое, что захочешь.
— Давай не торопить события. Для меня и так начинается новая жизнь, а ты хочешь ее еще больше обновить. Мишутка.
— Понял босс! — салютует мне с улыбкой. — Стопорюсь и не давлю. Передумаешь еще.
Придвигаюсь ближе и в прямом смысле атакую Мишку. Дожили, что женщинам приходится самим нападать на мужиков.
— Мур, твою ж, давай потом. Там же Мот сидит. Дай парню чуток подрасти и окрепнуть.
— Серьезно? Боишься, что проткнешь меня своей саблей? — перехожу на хохот. — Даже я уже посмотрела в интернете и узнала: секс никак не вредит. У тебя же дочь есть, ты, как раньше… — начинаю и тут же прикусываю язык.
— А я помню как? Это сто лет назад было. И вообще, я тогда о многом не запаривался.
— Окей. Тогда что, девять месяцев воздержания? Даже больше, после родов половой покой положен, — поднимаю взгляд к потолку с задумчивым видом.
— Прикалываешься? Нет!
— Ну так?
Миша пыхтит как паровоз и начинает скидывать с себя одежду.
— Иди уже сюда, искусительница.
В этот раз Гора был необычайно нежен и нетороплив. Видимо, все же переживал за меня. Его руки плавно скользили по моему телу, оставляя после себя тепло, которое тут же сменялось на приятный холодок. Поцелуи были глубокими, жаркими, до дрожи наших тел.
— Очень тебя хочу, — прошептала Мише в губы, прикрыла глаза и полностью отдалась его ласкам.
Я беременна всего несколько недель, но, кажется, гормоны уже вовсю шалят. Иначе не знаю, чем еще объяснить мою сверхчувствительность. Каждое движение Миши во мне отдавалось электрическим разрядом по телу. Кожа мгновенно реагировала на любое его касание, покрываясь мурашками. Грудь налилась тяжестью, а маленькие соски затвердели до легкой боли. Я вбирала его полностью, обхватывала руками, подавалась ему навстречу, крепко прижималась к сильной Мишкиной груди. Он же, мучитель, никуда не торопился. Медленно довел меня до самой высокой точки горения, после чего я распалась на мелкие части и растворилась в удовольствии…
