заключить мир.
Переводчиком на этих и всех следующих переговорах был выздоровевший Джон Моррисон, которому Генри Поттинджер доверял больше, чем мне. Как оказалось, врач счел мою шутку народным китайским рецептом и сделал пациенту клизму из байцзю. То ли больной и так уже шел на поправку, то ли алкоголь помог, но через пять дней Джон Моррисон чувствовал себя хорошо и мог выполнять свои обязанности.
Две недели шло согласование каждого пункта, после чего двадцать девятого августа на борту семидесятичетырехпушечного линейного корабля «Корнуоллис» был подписан мирный договор между империй Таньчао и Соединенным королевством Британии и Ирландии. По нему победители получали в течение трех лет пятнадцать миллионов лянов серебра (около двадцати одного миллиона долларов), как компенсацию за военные расходы, сожженный опиум и долги британским купцам. На невыплаченную часть будут начисляться пять процентов годовых. Порты Кантон, Амой, Фучжоу, Нинбо и Шанхай становились открытыми для британских купцов, где они смогут торговать, чем захотят и с кем пожелают, выплачивая фиксированные пошлины, согласованные между правительствами двух стран. О торговле опиумом умолчали. Ее не разрешили, но и не запретили. Для наблюдения за соблюдения договора в каждый порт назначат британского консула, который будет решать спорные вопросы напрямую с местными властями. Остров Гонконг становился собственностью оккупантов. Все пленные с обеих сторон будут освобождены, а китайцы, служившие британцам — помилованы. После ратификации договора хуанди и получения первых четырех миллионов лян британцы покинут Нанкин и другие порты на реке Янзцы, оставив гарнизоны только на архипелаге Чусань и острове Гуланг возле Амоя до окончания всех выплат. Договоры были составлены в четырех экземплярах и попарно — китайская и британская версии — сшиты и переплетены в шелк золотого (имперского) цвета. После всех процедур на грот-мачте подняли желтый флаг империи Таньчао, а на бизани — Юнион Джек и дали салют из двадцати одной пушки.
В общем, Китай поставили на колени. Я знал, что вскоре то же самое с ним проделают американцы, французы, русские, немцы, японцы. Нынешняя правящая династия одряхлела, потеряла способность защищаться. В начале следующего века ее свергнут, а после Второй мировой войны власть захватят коммунисты — и начнется следующая династия. Сколько их уже было, сколько их еще будет…
Согласие хуанди Айсиньгёро Миньнина и первый транш прибыли пятнадцатого сентября, после чего Джордж Малкольм, секретарь Генри Поттинджера, лично повез договор на пароходе «Окленд» в Лондон на подпись королеве Виктории. Следом за ним двинулись и остальные корабли эскадры. Выйдя в море, парусники пошли галсами против последних потуг летнего муссона, а пароходы — напрямую, но не все. «Немезиду» отправили в Динхай, поэтому я перебрался на «Ариадну». Это единственный железный пароход, на котором по непонятным мне причинам не было старших командиров со свитами и имелась свободная койка для офицера. Все спешили вернуться в Гонконг, будто только там поверят, что война закончилась.
Обмен ратифицированными договорами состоится двадцать шестого июня следующего года в Доме правительства в Гонконге. Меня не побеспокоят, потому что к тому времени уже не буду находиться на службе у Джон-компани. Как мне расскажет Джон Моррисон, посчитавший меня своим спасителем и ставший заклятым другом, после обмена ратифицированными грамотами устроили пир, на котором Киенг, с виду очень серьезный и неглупый мужик, предложит Генри Поттинджеру обменяться миниатюрными портретами жен. Полученную подарок он нацепил на голову, чтобы закрепить дружбу между двумя семьями и двумя народами. Предполагаю, что он быстро нашел слабое место чванливых британцев и использовал стратагему «Прикинься безумным, сохраняя рассудок». Да и миниатюра, скорее всего, была не его жены. Маньчжуры быстро переняли у китайцев многовековой или даже многотысячелетний опыт по разводке тупых варваров.
85
Поскольку Гонконг официально стал территорией Мелкобритании, на острове начали действовать законы королевства. Генри Поттинджера теперь уже официально назначили губернатором. Появилась администрация с кучей чиновников. С одной стороны это было хорошо для меня, потому что они заполнили мои многоэтажные доходные дома и начали исправно доиться. С другой — новые участки земли под застройку теперь приходилось покупать и согласовывать с администрацией проект. Впрочем, свободной земли пока было много, цены низкие и сложные вопросы решались легко, за небольшую мзду. Это в будущем на острове не найдешь даже малюсенький участок, пригодный под застройку. В Гонконге я впервые увидел тротуары на уровне второго-третьего этажей домов, потому что ширины улиц не хватало для транспорта. Были выделены лишь небольшие площадки для трамвайных остановок. Это главный городской транспорт, который аборигены в шутку называли динь-динь. На нем можно было доехать в любую часть острова. Трамваи двухэтажные и очень комфортабельные. Билет стоил около тридцати американских центов. Детям за полцены. Я несколько раз прокатился на трамваях из конца в конец (час с небольшим), любуясь урбанистическими пейзажами со второго этажа. Единственный недостаток — лестница туда крутая и узкая, явно не для европейца средней комплекции, не говоря уже о толстяках.
Мы с Эмили решили воспользоваться строительным бумом в Гонконге, вложиться еще в пару многоэтажных домов, а когда он начнет спадать, продать все и уплыть в Британию или США. Пока не решили, куда именно. Я, конечно, предпочел бы поселиться в каком-нибудь северном штате, где нет классовых и расовых недоразумений, и заодно проверить, если доживу, смогу ли поучаствовать в Гражданской войне против себя самого? Моей жене хотелось вернуться на родину. Она ведь теперь во втором браке, приличная женщина. К тому же, не бедная. Ее прямо таки распирало от эмоций, когда мечтала вслух, как приедет в гости к родителям на собственной карете и утонет в зависти подружек.
Как это обычно бывает, денег на все мои проекты не хватало. Цены на опиум упали, навар перестал быть фантастическим. Возникла и еще одна проблема: Поль Фавро решил уйти на собственные хлеба. Как член экипажа, он имел право бесплатно провозить определенное, зависящее от должности количество груза и самостоятельно продавать его. Само собой, когда он был капитаном, появлялась возможность обойти ограничения. В итоге за время службы на меня француз накопил достаточно денег, чтобы заказать у Педро Косты собственную шхуну. Он еще в прошлом году предупредил меня, что сделал заказ португальцу, а я не учел, что время имеет дурную привычку лететь намного быстрее, чем нам хочется, и не подыскал замену Полю Фавро. Адру Переш был слишком молод и недостаточно опытен, чтобы доверить ему «Мацзу». Пришлось самому стать капитаном. Чему я был рад, потому что размеренная семейная жизнь начинала утомлять.
Продавая опиум, привезенный Полем Фавро последней ходкой из Калькутты, я сообщил своим
