— К чёрту всё это, — сказал Джон. Его ноги до сих пор тряслись, когда он приподнялся на одно колено, а потом с трудом выпрямился. Он повернулся, чтобы посмотреть на машину. — К чёрту, — простонал он срывающимся голосом.
Машина погрузилась в грязь до самых зеркал. Росс этого ещё не заметил; он пытался привести в чувство жену, очень мягко похлопывая её по щекам.
— Верли! — звал он. — Дорогая! — Его слова практически заглушались рыданиями Джорджи.
— Заткнись, шлюха! — рявкнул на неё Джон, и Джорджи разразилась новыми потоками слёз. Единственной реакцией Эмброуза была мысль: слава богу. Он не мог сосредоточиться в таком шуме.
— Нам нужно вернуться, — хрипло сказал он. — Прямо сейчас. Как можно быстрее — Он потряс ногой, стараясь освободиться от ухватившейся за него подружки. — Вставай, — сказал он, когда ему удалось это сделать.
Всхлипывая, она ползла за ним. Эмброуз был до сих пор ошеломлён. Ошеломлён и напуган. Он хотел вернуться назад к Дел и оружию. Он боялся, что на него из кустов выскочит что-то ужасное, какое-нибудь существо из огня, насекомых или внутренностей животных… что-то невообразимое. Оружие могло, по крайней мере, обеспечить защиту. И судя по тому, что случилось, им нельзя было двигаться вперёд. Это было совершенно ясно. Им нельзя было уходить.
— Мы должны вернуться, — резко сказал он, обращаясь больше к самому себе. — Там осталась еда. Вода.
— Подожди! — позвал его Росс. Но Эмброуз не остановился и не обернулся. Он направился к дороге, которая должна была привести его к остальным. Сколько времени займёт у него обратный путь? Час? Возможно, меньше — они продвигались вперёд не особенно быстро.
Он должен успеть вернуться до темноты; это очень важно. Он не собирался застрять здесь на ночь.
— Эмброуз! — крикнула Джорджи. Он почувствовал как она схватила его за руку, и обернулся. Она шла вместе с ним, хотя это доставляло ей видимые неудобства. Она то и дело подпрыгивала и морщилась, потому что на ногах у неё не было обуви. Вот идиотка, со злостью подумал он.
— Почему ты не надела туфли? — набросился на неё Эмброуз.
— Подождите! Стойте! — Оставшись у ручья, Росс махал руками — ему, Джорджи и Джону. Но Джон следовал за Эмброузом, размеренно шагая по дороге и вытирая грязь с лица и шеи. Он даже не сбавил шаг, услышав крик Росса.
— Возьми меня на руки! — умоляла Джорджи. — Пожалуйста, Эмброуз!
— О, ради бога! — Если бы только она перестала говорить. Чтобы она заткнулась, Эмброуз взвалил её на спину (она была невысокого роста и хрупкого телосложения, поэтому оказалась не очень тяжёлой). Сделав это, он увидел, что Верли пошевелилась. Хорошо. Значит, там нет никаких проблем.
Он поспешил за Джоном, который уже успел перегнать его. Густые и непроходимые кусты по обеим сторонам дороги были чуть выше их роста. Ни одна птица не щебетала в их колючих ветках. Нещадно палило солнце, жужжали мухи, из-под запачканных грязью ботинок Эмброуза в стороны разлетались камни. Он продолжал наступать на куски красноватой грязи, которые падали с Джона Карра. За этим парнем оставался след из грязи. Продвигаясь вперёд, Эмброуз начал считать их: один, два, семь, восемь… тринадцать, четырнадцать. Одна нога Джорджи ритмично стучала по его бедру, отмечая количество шагов. Он потерял свои солнечные очки — наверное, где-то в болоте. Совершенно новая пара солнечных очков исчезла в бездонной трясине. И он не мог посмотреть на часы, потому что руками он поддерживал колени Джорджи.
А ещё он не мог отогнать мух от своих губ. Поэтому он только сдувал их и тряс головой.
Они шли и шли вперёд, и постепенно крики Росса стихли позади них. По его груди стекали ручейки пота. Между зарослями кустарников воздух был совершенно неподвижен, не было даже слабого ветерка, и Эмброуз начал чувствовать жаркие лучи солнца; у него горели кончики ушей (и почему он не взял с собой шляпу?). У него болела голова. Пересохло во рту. Несмотря на вялое течение мыслей — возможно, из-за пережитого шока, — ему пришло в голову, что он может запросто умереть здесь от жажды. Все они могут умереть. Взяла ли Верли с собой воду, когда выходила из машины? Он не мог вспомнить. Было так много шума и движения…
Дорога постоянно петляла и Джон часто пропадал из виду. Расстояние между ними увеличивалось; Эмброуз заметил это. Этому ублюдку повезло, Джон не тащил на себе сопливую подружку весом в пятьдесят с лишним килограммов. Он мог без труда прибавить ходу. Сколько времени уже прошло с тех пор, как они покинули ручей? Пять минут? Шесть? Семь? Скорее всего, десять (они показались ему столетием). И с ними пока не произошло ничего сверхъестественного, хотя ему показалось, что дорога сделалась уже. Или это был всего лишь плод его воображения?
— Что это было? — всхлипывала Джорджи. Он чувствовал, что от её слёз и слюны у него промок воротник рубашки.
— Я не знаю, — выдохнул он.
— Что мы сделали? Почему мы не можем выбраться отсюда?
Тяжело дыша, Эмброуз не ответил. Что здесь можно было сказать? Теперь он начинал чувствовать её вес; у него не было сил разговаривать. Подошвы его ботинок шаркали по сухой земле, он со свистом втягивал носом горячий воздух, мухи кружились у него над головой. Что он здесь делает? Здесь, посреди пустыни, с этой социопаткой? Он не мог поверить, что это происходит с ним. Он не мог поверить, что когда-то находил Джорджи даже отдалённо привлекательной. Он чувствовал себя так, словно пробудился от сна и оказался в кошмаре. Боже, если бы не она, он даже не поехал бы в Брокен-Хилл.
Но он с трудом шёл вперёд, будто в тумане, потому что не знал, что ещё ему делать. Казалось, что заросли соляных кустов и акаций наступали на него. Он различил красные капли, свисавшие с ближайших веток, и у него перехватило дыхание. Но потом он понял, что эти маленькие зловещие шарики были на самом деле ягодами. Красными ягодами.
— Что, если мы вернёмся, а их там уже не будет? — вдруг плаксиво спросила Джорджи. — У нас нет никаких запасов.
— Заткнись.
— Что, если мы никогда не сможем выбраться отсюда? Что мы тогда будем делать? Жить, как аборигены?
— Заткнись, ладно?
— Что, если весь остальной мир исчез, — взвыла Джорджи, — и на Земле остались только мы?
Эмброуз резко отпустил её, и она упала на землю. Он развернулся и закричал:
— Заткнись или пойдешь пешком!
Её лицо было грязным от глины и растёкшейся туши. Она взглянула на него глазами, в которых стояли слёзы.
— Что с тобой случилось? — с рыданиями спросила она. — Почему ты себя так со мной ведёшь?
— Я брошу тебя прямо здесь! — угрожал он.
— Почему? Потому что ты боишься правды?
— Заткнись!
— Разве ты не видишь, что мы попали в фильм ужасов? Мы в проклятом фильме ужасов, Эмброуз, и мы все умрём! — Она снова разрыдалась, полностью отдаваясь своему отчаянию. Эмброуз посмотрел на неё. Он чувствовал, что и сам готов заплакать. Он подумал что я делаю? Что я теперь буду делать?
