он возложил на алтарь долга. В отличие от младших, Гилберт как наследник не имел такой роскоши, как право выбора. И он принял это без колебаний. Думаю, он и к женитьбе отнесся как к очередной ступени укрепления герцогства. Не видя перед собой иного примера, ведь матушка умерла в родах мной, а может наоборот впечатленный слишком яркой картиной трагедии отца, он закрыл свое сердце. Закрыл и все же не может дать развод жене, хоть для герцогства самым рациональным решением стал бы новый брак с той, что принесет долгожданного наследника.
— Чего же ты ждешь от меня? Старший шурин не в восторге, что любимую сестру забрал силой ужасный дракон. Станет ли он слушать от меня советы о браке?
— Мне больше не к кому обратиться. — опустила плечи Ив, и посмотрела в сторону невидящим взглядом. — Мужчины наследуют земли, на которых родились и выросли, их долг прорастает корнями так глубоко, что семенам сомнений нет пути к сердцу. А женщины покидают родные края, приходят в дом мужа и взваливают на свои плечи ответственность за чужой род. И если вдруг случается страшное, если единственная ценность не дает плодам прорости, на их голову выливается черная жгучая ненависть новой семьи. Насколько это страшно, я осознала лишь рядом с тобой.
Ее слова будто мешком по голове приложили. Сердце пробил болезненный удар, а зверь внутри недовольно заворочался. Я лихорадочно соображал, ища иной смысл, но Ивелин тихо продолжила, прерывая буйный поток моих мыслей.
— Воспитанная с этой моралью, я продолжала в глубине души повторять — вся злоба и жестокость Маркуса могли меня не коснуться, роди я дитя. Я не исполняла свой долг — он зверел все сильней и искал во мне иную ценность. Все казалось закономерным. До встречи с тобой.
Дышал через раз, не понимая, сколь долго ее продолжат мучить эти воспоминания. Был ли я вправе заставить ее жить с этим грузом, что не принадлежал более никому. Ив мучилась, а Маркус даже не ведал, за что должен склонить свою голову и никогда не отрывать ее от земли рядом с ней.
— О нашей первой ночи я думала с содроганием сердца. Готовилась, храбрилась, убеждала себя, что должна. А ты показал мне, что супружеский долг это и не долг вовсе. Может быть не им, а столь большим, что мне не хватает слов.
Она посмотрела на меня, мгновением разрушая дилеммы, что едва не поглотили сердце целиком. Ивелин не жалела, не смаковала боль прошлого без нужды. И я не смел отводить взгляда от нашего будущего. Оно важнее всего.
— Я люблю тебя, Аслан. — шептала жена, сжимая лацкан до побелевших костяшек. — Люблю…
Склонился было к ней за поцелуем, но она вдруг вскинула ладонь, накрывая ей губы. Посмотрела пристально, и прямо на глазах залилась таким ярким румянцем, что кровь мгновенно хлынула от головы вниз.
— Ты нежен и чуток. Ты очень заботлив. И хорош в том, что происходит в спальне мужа и жены. — спешно говорила Ив, едва выигрывая битву с собственным смущением. — Ты слишком хорош! Должно быть у тебя большой опыт!
Рассмеялся не выдержав сочетания хмурых бровей и алых от стыда щек жены. Она разозлилась, плотно сжала губы и отвернулась не в силах принять мой загоревшийся пламенем взгляд.
— Ты хвалишь или ругаешь меня, жена? — тихо посмеиваясь, я пытался вновь завладеть ее вниманием, но Ивелин упрямо мотала головой, не позволяя увидеть своего лица. — А может, ревнуешь?
Она вдруг замерла и посмотрела исподлобья. Я оказался прав. Во всем.
— В этом нет смысла. Я твой. И всегда буду твоим. — шептал, наблюдая, как Ивелин расслабляется в моих руках, а ее взгляд вновь светлеет. — И я рад, что ты обозначила мою главную ценность.
Не мог себе отказать в очередной поддевке, мне нравилось смотреть, как всегда сдержанная благородная леди вспыхивает от моих слов, не в силах сдержать эмоций.
— Дурак, — хлопнула она по плечу ладонью, не вложив в удар никаких сил. — Это важно в контексте проблемы. Госпожа Амаларис подсказала, что мужчины не прочь порассуждать о женщинах, когда в крови течет хмель рекой.
— Так вот зачем вы подготовили пиршество, — хмыкнул, за что получил осуждающий взгляд.
— Я сейчас разозлюсь, — тихим ровным голосом предупредила жена, и я умолк, не в силах сказать, что не представляю, как выполнить ее просьбу.
— Что ж, мне нужны более четкие инструкции, — резво поднялся на ноги, удерживая Ив на руках, и она от неожиданности крепко обхватила за шею, как я того и желал.
— Что?... — удивленно округлила глаза жена.
— Расскажешь мне все поподробней в более уютной обстановке, жена. В спальне.
Крылья распахнулись, раскачивая кроны деревьев, и мы легко взмыли над садом под вопль Ив:
— Не смей! Асла-а-ан!
***
Расстраивать жену не хотелось. Я смотрел за ее мерным дыханием, пока она вымотанная моей любовью спала на заботливо подставленной руке, и понимал, что нет никаких шансов, что брат будет спокойно слушать о происходящем в спальне своей сестры. Должно быть Ив не подумала об этом, но любое мое слово об искусстве любви, будет сразу же рисовать в голове четкие картины о ней. И потому я не собирался делиться подобным ни с кем. Ни с шурином, ни уж тем более с пьяными зеваками за соседним столом.
И все же не мог полностью проигнорировать задачу, которой она меня наградила. Пока я через Шейда выяснял подробности дел между супругами, что унаследуют род жены, наступил вечер. Слуги сновали туда-сюда, заканчивая приготовления к пиршеству, которое решено было провести под открытым небом, ведь замок просто не мог вместить в себя всех участников сражений и гостей. Виновники торжества лениво стягивались к столам, те, что были в состоянии сами идти. Остальные же, кто находился в сознании и не на смертном одре, цеплялись за более крепких товарищей и упрямо ковыляли следом, не желая ничего пропустить.
Шейд оставался за моей спиной, что неимоверно раздражало, ведь вместо него сейчас жену сопровождал Илай. Вызвался сам. Ну еще бы. Ивелин встречала его с таким же пылким сердцем, как родного брата. И даже Вальтер был удивлен, когда их вместе заключили в крепкие
