Кажется, силы оставили меня окончательно, и я упал, но мне не дали умереть, меня подобрали русские обозники, я стал их нежданным трофеем. Дальше были долгие дни, месяцы и годы плена, но мне повезло, я выжил и там, я очень живучий.
Но мне часто снится это поле, снится этот скрип, а потом щелчок… Иногда мне кажется, что я навечно остался на том поле вместе со своим батальоном. Я всё ещё продолжаю идти и никак не дойду…»
Ну, что тут сказать? По мне, так всё логично. Хотели в Москву? Так им показали направление, даже шанс дали. Если Бирхофф делает толстый намёк на, то что советские войска тоже были жестокими, так «селяви», кто сам задал тон войны на уничтожение? Если Вермахт рассчитывал на «игру в одни ворота», то жестоко просчитался. Такое мнение и напишу Бирхоффу, а не то что он хотел бы увидеть.
Далее шёл любопытный текст про немецкого снайпера и его ученика. Довольно нетипичный рассказ, учитывая, что после войны немцы всячески старались скрыть свою «снайперобоязнь». Солдаты Адольфа уже в первые месяцы войны были шокированы тем, как в СССР было поставлено снайперское дело, не только среди военных, но и среди гражданского населения. Выяснилось, что не просто так работал «Осоавиахим», и не для красоты, ещё до войны, многие граждане носили на груди значок «Ворошиловский стрелок».
Если в разгар войны Людмила Павлюченко ездила в Штаты и её имя было на устах у западных обывателей, а также на первых полосах американской прессы, то после войны про Павлюченко, Зайцева, и про многих других легендарных советских стрелков, читали, в основном, только у нас. Проигравшим войну немцам и их сателлитам, удалось вознести на пьедестал и своих снайперов, таких как Йозеф Аллербергер, Маттиас Хетценауэр и литовец Бруно Суткус. Последний — вообще особо наглый персонаж. После войны умудрился избежать лагеря, получить советский паспорт, работать шахтёром и получать «ненавистные рубли», что совершенно не помешало ему впоследствии «обличать», поливать помоями НКВД и всё советское государство.
В данном контексте, рассказ, высланный Бирхоффом, вдвойне интересен.
«О методах снайперов».
Воспоминания снайпера Вермахта гефрайтера Луца Шевиора.
-Луц, знакомься, вот твой напарник - Йоханес Хюбнер. Смышленый малый, окончил школу в Гляйвице и прошёл ускоренные фронтовые курсы стрелков.
-Мне не нужна пара, я работаю один.
-Не обсуждается, теперь ты работаешь в паре. Вышли новые директивы, то что ты с ними не ознакомился - это твои проблемы.
Русские работают в парах с начала войны, тактика показала себя вполне эффективной. Да и в случае, если тебя убьют, что вероятно, будет кому тебя похоронить и сообщить, как и где это случилось.
-Скорее убьют вашего смышленого малого, а я ещё поживу.
-Не кичись, а лучше проведи инструктаж, покажи новичку, что здесь и к чему.
-Гауптман, почему вы разговариваете так как будто меня здесь нет, а этот старик с винтовкой и одетый, как чучело, меня уже заранее похоронил? – Подал голос молодой Йоханес Хюбнер.
-Прекратить жалобы, Хюбнер, этому старику всего 32 года, просто он не вылазит с передовой, ест, мочиться и спит на позиции, а одет на нём его самодельный маскировочный костюм. Лучше выглядеть, как грязное чучело, малец, чем лежать в канаве красивым, но мёртвым. Иди за Луцем, я передаю тебя ему. Твоя боевая служба началась, за блиндажом тебя ждёт фронт, новая, интересная и возможно короткая жизнь, проживи её ярко и с пользой для Германии и нашего боевого братства.
Две фигуры вышли из блиндажа.
-Как тебя звать, говоришь, Йоханес?
-Гефрайтер Шевиор, меня зовут Йоханес Хюбнер, шуце первой роты третьего…
-Заткнись и слушай, никаких гефрайтеров, просто Луц, так проще и короче это, во-первых. Во-вторых, говори тише, всегда говори шёпотом, привыкай, это фронт, я тебя всё равно услышу, а если услышит русский, то ты умрёшь.
Ты и так умрёшь, ты уже труп, гниющий и раздутый, свыкнись с этой мыслью и сразу станет легче, как будто сразу грехи отпустил, понимаешь?
-Луц, вы сумасшедший?
-Заткнись, я не закончил. В-третьих, выброси это дерьмо, из него ты никого не убьёшь, у меня
