именно у меня.
— И что мне делать?
Царь несколько раз указал рукой на натянутые нити. Нити как нити. Что его не устраивает? Хотя погодите, нити были разные, как по цвету, так и по толщине. Многие, очень многие были серыми, грязными, неровными, будто уже использованными. Словно когда-то они порвались, и их обрывки связали грубым узлом. Ни одна мастерица не станет использовать такие в работе.
— И что мне делать? — повторила я вопрос.
Берендей протянул мне невесть откуда взявшийся серп. Я закатила глаза:
— А ножниц, я так понимаю, не нашлось.
И тут меня осенило! Это не просто ткацкий станок — это волшебный предмет. Нити символизируют человеческие жизни. Мара связала оборванные нити, чтобы поднять умерших. И если нити снова обрезать, то восставшие из могил снова упокоятся.
На словах все было просто, на деле оказалось гораздо сложнее. Нужно перерезать все «бракованные» нити, не повредив остальные. Та еще задачка, учитывая, что нитей очень много и все они перемешаны.
Берендей всё время крутился рядом, пытался помочь, но по факту только мешал. По моим ощущениям провозилась я довольно долго. О том, что я всё сделала правильно, меня оповестили радостные крики, раздавшиеся за окном.
Я подбежала к окну и выглянула на улицу. На дороге остались только темные пятна от растаявших, словно снег, зловещих мертвецов. Народ ликовал, возвещая победу.
Видимо, Мара тоже услышала рев толпы, и это ее взбесило, потому что грохот раздался такой, будто обвалилось полстены.
Я тут же бросилась на звук, забыв про Берендея и даже не выпустив из руки серп.
Бой происходил в большом помещении, напоминающем бальный зал. В пользу моей теории говорили не только богатое убранство при полном отсутствии мебели, но и возвышение для музыкантов.
Судя по повреждениям интерьера, здесь происходило страшное. На стенах виднелись огромные бурые подпалины. Богатые занавеси обуглены. Часть стекол выбита. Некоторые колонны обрушились.
Посреди всего этого «великолепия» стояла Мара, излучая энергию неоспоримого превосходства. Напротив нее на полу лежал Кощей. Он тяжело дышал и держался за бок, из которого торчал обломок колонны. Под Кощеем расплывалось кровавое пятно, смотрящееся лишним и нелепым на холодном мраморе пола. Сердце забухало в груди так, что стук его оглушил меня. Мара готовилась нанести последний удар. Я чувствовала это, читала ее намерения по позе, взгляду и жестам. Первым порывом было броситься к Кощею, закрыть его, защитить. Но мозг вовремя включился и подавил это желание, приведя всего два аргумента: ты не успеешь добежать, Кощей погибнет, а следующий удар придется по тебе.
В одно мгновение у меня родился план, ненадежный и хлипкий, но хотя бы дающий маленькую надежду на спасение.
— Эй, неудачница! — крикнула я и направилась навстречу Маре, ведя серпом по стене. Мое горделивое шествие сопровождалось противным скрежетом железа по каменным стенам. — Твоя дохлая армия разбита. Это было легко и просто. Очень просто. Раз — и готово!
На месте Мары я бы не удержалась, и уже съездила бы по роже, если бы со мной говорили таким тоном.
— Явилась? — ядовито улыбнулась Мара, не выпуская из поля зрения Кощея. — А ты любишь брать чужое.
— Ты об этой ржавой железяке? — я махнула серпом.
Она покачала головой.
— Я о том, что ты быстро освоилась и прыгнула в постель к мужчине, который тебе не принадлежит.
— А, в тарелочке волшебной подсмотрела? — по ее лицу я поняла, что права.
Краска стыда начала заливать щеки, у нашей близости, оказывается, был один заинтересованный зритель. Но я поборола смущение и ехидно хихикнула:
— Чем еще заниматься бедной брошенной женщине, если кино для взрослых еще не изобрели?
— Чего? — Мара явно не поняла значение сказанного, но, судя по тому, как побледнело ее лицо, умудрилась оскорбиться.
— Понравилось? Можем повторить.
— Бесстыдная дрянь! Даже твоя предшественница была приятнее, — выплюнула Мара.
— Ну конечно, только дряхлая старуха не способна составить тебе конкуренцию! Хотя Кощей и в образе старой ведьмы меня целовал. Так что не во внешности дело, — в этот момент я старалась не смотреть на Кощея, не простит он этих слов. Поймет, что его олененок на самом деле гиена. Но мне некуда деваться. Нужно тянуть хронометраж, чтобы богатыри успели подойти и повязать Мару. А единственная тема, которая интересовала мою противницу, была связана с Кощеем. Вот я ее и оседлала.
Мара скривилась:
— Думаешь, с тобой он будет счастлив?
— Уверена, — я горделиво вскинула подбородок.
— Ошибаешься. С тобой он никогда не будет счастлив. Я никогда не скажу ему, где его дочки! Он будет страдать всю жизнь, пытаясь их найти.
Она говорила так, будто не собиралась нас убивать. Или же она рисовала картину гипотетического будущего, которое никогда не случится, потому, что сейчас она нас грохнет?
Я рассмеялась:
— Напугала ежа голой задницей. Мне же и лучше! Сдались мне чужие дети! Своих нарожаем! Пятерых! Нет, десятерых! Многодетной семьей станем! Нас Берендей орденом наградит и субсидию назначит!
Напряженным слухом я уловила какое-то шевеление в коридоре. Неужели богатыри подоспели или это Берендей там скребется?
— Тварь! — рявкнула Мара. — Смотри, Кощей, какую змеюку ты пригрел на шее. Устыдись!
Кощей нашел в себе силы встать. Он пошатывался и держался за разорванный бок. На меня он не смотрел. Похоже, и вправду, разочаровался.
— Да он уже устыдился, что такую эпическую битву за мировой порядок свели к разборке двух баб за первого парня на деревне, — я истерично расхохоталась, мельком взглянув в сторону дверного проема, где уже должна была притаиться подмога.
Ну, богатыри, ваш выход! Сейчас самое время выскочить из укрытия и надавать Маре по щам. Моя фантазия закончилась, приятную беседу с Марой я уже не поддержу.
Но Мара и сама больше не собиралась болтать со мной.
Тьма заклубилась на ее ладонях. Из нее Мара изящными движениями рук сформировала шар и запустила в меня.
Красиво — подумала я, и прикрылась в защитном жесте ладонью.
Боли я не почувствовала, будто баскетбольный мячик отбросила.
Я открыла глаза. Остатки тьмы клоками повисли в воздухе и медленно таяли.
— Неплохо, — скривила губы Мара. — Когда научиться успела? Детскими приемами тебя не возьмешь. Будем играть по-взрослому. Силы в тебе много, но пользоваться ею ты не умеешь.
Эти слова совсем не обнадеживали. Я и прошлый «снаряд» случайно отбила.
А теперь Мара решила не сдерживаться. Остается принять смерть с достоинством. Надеюсь, обо мне сложат легенды.
Я выпрямилась как струна, горделиво вскинула подбородок и ухмыльнулась.
Наверное, Мара ожидала увидеть страх, а теперь она была разочарована.
Она прикрыла глаза, будто устала. Губы ее беззвучно зашевелились.
