подсказали мне, что искать его нужно внутри.
Через парадный вход туда не попасть. Прямо на крыльце Алешка и дружинники устроили кучу-малу. Пока побеждал богатырь. Видно, он истосковался на том свете по битвам и теперь отрывался по полной.
Кроме центрального входа, должны быть еще какие-нибудь ходы для работников или тайных гостей. Не могли же они все быть запертыми.
Оказывается, могли.
Это я проверила опытным путем, спустившись с Бурана и подергав все без исключения дверные ручки. Конь при этом ходил следом за мной как привязанный, иногда отгоняя копытом чрезмерно любопытных дружинников.
— Да что это такое? — возмутилась я. — Мне надо попасть вовнутрь. Кощей там.
Буран поддержал меня негромким ржанием, а потом встал к двери крупом и изо всех сил лягнул ее. Жалобно скрипнув, дверь с грохотом ввалилась внутрь.
Не раздумывая, я вошла в проем. Буран хотел увязаться за мной, но я его остановила, сказав, что его помощь пригодится именно здесь. Вдруг кто-то из посторонних пожелает сюда вломиться, а нам они во дворце совершенно не нужны.
Темное помещение, в котором я оказалась, предназначалось явно для хозяйственных нужд. Здесь стояли пустые корзины, какая-то не особо презентабельная обувь, в углу валялся ворох одежды. Когда я проходила мимо, ворох неожиданно заворочался, и из тряпок показалось желтое старушечье лицо, изрезанное сетью морщин. Я невольно дернулась, решив, что во дворец забрел кто-то из мертвяков. Но старуха никакой активности не проявляла, только с трудом разлепив выцветшие глаза, безучастно проводила меня взглядом.
Двигаясь по темным переходам дворца, я только диву давалась — дворец будто вымер, ни слуг, ни стражи. Изредка попадались полувысохшие тела, слабыми движениями показывающие, что в них еще теплится жизнь. Внезапно до меня дошло — это и есть вся дворцовая челядь, только сила и молодость выкачаны из этих несчастных людей подчистую. Вспомнился засохший сад, увиденный мной при первом посещении дворца. Выходит, все живое рядом с Марой рано или поздно чахнет.
Сверху время от времени доносился грохот. Что-то тяжелое падало на пол, раскалывалось на куски. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять сражение между Марой и Кощеем идет там.
А согласно моему плану…
Да не было у меня никакого плана, был только топорик для мяса, позаимствованный на кухне. Его я крепко сжимала в кулаке на случай, если кто-то нападет на меня из-за угла. И то спорный вопрос, смогу ли я его применить.
Не так я себе всё представляла. Ой, не так! В моих мыслях всё выглядело довольно примитивно. Богатыри приводят плененного Кощея Маре. Мара, сидя на троне, безумно хохочет и потирает руки. Отправляет богатырей вон, чтобы остаться с Кощеем наедине. Произносит длинную речь, как подобает злодеям, и собирается запустить в Кощея страшное смертельное заклинание. Но Кощей в этот миг разрывает бутафорские путы и отражает атаку. Мара падает, пораженная собственной магией, и трагично умирает, перед этим попросив у Кощея прощения и рассказав ему, где дети. Тут в тронный зал врываюсь я с шумной компанией богатырей. Все хлопают, мы с Кощеем целуемся.
Ну, или еще вариант, где Мара бросает заклинание в Кощея исподтишка. И только я одна замечаю это. Подлетаю белой лебедью и самоотверженно закрываю грудью любимого. Заклинание попадает в меня. Кощей спасен. Взбешенный, он убивает Мару и бросается ко мне, подхватывает меня на руки и горько плачет. Богатыри, стесняясь друг друга, прячут слезы. А потом Кощей целует меня, и я воскресаю. Здорово же?
Только на самом деле всё выглядело пугающе и опасно. И у меня не было ни единой мысли, чем я могу быть полезна в этом хаосе. Прав был Кощей, что не хотел меня брать. С моими умениями я бы только путалась под ногами. Ему пришлось бы отвлекаться, следя за тем, чтобы я не попала в беду. Это делало бы его уязвимым.
Я настолько погрузилась в свои невеселые думы, что упустила момент, в который что-то вцепилось в мою руку и потянуло в ответвление коридора. От неожиданности я вскрикнула и выронила топорик.
Хорошо, что напавший на меня оказался не мертвяком, а пускающим слюни Берендеем.
— Отпустите меня, — шипела я, пытаясь свободной рукой разжать его скрюченные пальцы.
Но он только качал головой и продолжал куда-то меня тащить. Честно признаться, было жутко. Кто знает, чего от него ожидать. Может, за это время крыша у него поехала окончательно?
И ведь не спросишь, что ему от меня нужно. Только мычит в ответ да куда-то упрямо тянет.
Берендей притащил меня к лестнице и указал пальцем вверх.
— Хочешь, чтобы мы поднялись?
Он радостно закивал.
Мне не оставалось ничего делать, кроме как следовать за ним. О том, зачем я ему понадобилась, приходилось только догадываться. Может, он хочет сдать меня Маре? Мало ли, как она мозги ему промыла. Или наоборот, хочет привести меня туда, где идет бой, на помощь Кощею.
Так как плана у меня не было, мне показалось логичным предоставить всё воле случая. Что делать, разберусь уже по ситуации.
Берендей повел меня не туда, откуда раздавались звуки битвы, а в противоположном направлении.
Остановился перед дверью и ткнул в нее пальцем.
— Нам туда?
Он радостно закивал. Ну, ладно. Я пожала плечами и толкнула дверь.
Судя по всему, раньше это была царская спальня, а теперь покои Мары. Роскошные, ничего не скажешь. На туалетном столике, уставленном красивыми флакончиками и баночками, лежала тарелочка с золотым яблочком. Я машинально покрутила тарелочку в руках, яблочко покатилось по кругу, и тут же на донце тарелки появилось изображение стольного града во всей красе. Подумала я о царстве Кощеевом, и тарелочка показала выжженную беспощадным солнцем пустыню и возвышающийся на скалах черный замок. Подумала о Софке — и увидела царевну, рыдающую на кровати в спальне. Получается, Мара могла следить за всем, что происходило в Мертвых землях в режиме реального времени. И определенные картины могли вызвать у нее приступ бешенства. О планируемом появлении Кощея, получается, она тоже знала и успела подготовиться.
Все время, пока я была занята волшебной тарелкой, Берендей нетерпеливо дергал меня за рукав и обрадовался, когда я наконец положила артефакт на место и обратила на него внимание.
Выживший из ума царь потащил меня вглубь комнаты к задрапированной тяжелой тканью нише.
Когда мы подошли к ней, Берендей откинул занавес и жестом фокусника указал на… ткацкий станок.
— Та-дам! — разочарованно проговорила я. — Предлагаешь заняться рукоделием?
Но Берендей одарил меня таким взглядом, будто из нас двоих проблемы с головой были
