27 августа 1-я танковая рота была направлена для поддержки наступления 22-го пехотного полка на сильно укрепленные позиции противника у деревни Мюлен. Выдвинувшись к передней линии траншей впереди пехоты, танки начали уничтожать огневые точки противника орудийным и пулеметным огнем. Особенно отличились в этом экипажи командира роты штабс-капитана Иванова и старшего унтер-офицера Рябова. Пройдя сквозь ряды заграждений, танки ворвались на позиции вражеской пехоты, чем вызвали панику и ее беспорядочное бегство, тем самым способствовали занятию позиций неприятеля пехотой. Преследуя противника, танк штабс-капитана Иванова первым ворвался в Мюлен и вышел к мосту через реку Древниц. Заняв позицию у моста, танк своим огнем не давал противнику возможности использовать его для переброски подкреплений обороняющимся.
Воспользовавшись ограниченным обзором из танка, немецкие саперы сумели подорвать заряд, перебивший левую гусеницу. Экипаж танка продолжил вести огонь из орудия, пулемета и пистолета-пулемета. Увидев, что противник выкатывает на прямую наводку орудие, механик-водитель унтер-офицер Ерофеев сумел развернуть поврежденную машину, приведя противника в сектор действия орудия танка. В ходе поединка один из снарядов пробил броню, унтер-офицер Ерофеев был убит, остальной экипаж получил ранения и контузии, но сумел ответным огнем уничтожить орудие и его прислугу.
Саперы противника, подобравшись с кормы танка, попытались поджечь его, разведя костер под моторным отделением. Вследствие создавшихся невыносимых условий внутри танка, а также угрозы взрыва топливных баков штабс-капитан Иванов приказал экипажу покинуть машину и продолжить бой снаружи. Бросив через люки ручные гранаты и воспользовавшись ошеломлением неприятеля, экипаж покинул танк без потерь. Ефрейтор Бабин сумел потушить огонь под танком, но в ходе тушения получил ожоги и не смог продолжать бой. Тогда он укрылся под танком, где вскоре потерял сознание.
Дальнейший ход боя остался неизвестным. Когда остальные танки роты при поддержке пехоты сумели прорваться к месту боя, штабс-капитан Иванов и младший унтер-офицер Зайцев были мертвы. На месте их обнаружения найдено большое количество гильз от пулемета и пистолета-пулемета. На теле штабс-капитана насчитали более двух десятков огнестрельных и колотых ран. В непосредственной близости от танка были обнаружены девятнадцать трупов вражеских солдат. Еще четверо тяжелораненых были взяты в плен. Ефрейтора Бабина противник не обнаружил или принял за убитого. Подобранный нашими солдатами, Бабин рассказал о ходе боя и был отправлен в госпиталь на излечение. Несмотря на полученные серьезные повреждения, танк был признан годным для восстановления и дальнейшей эксплуатации.
В связи с вышеизложенным ходатайствую о посмертном награждении штабс-капитана Иванова золотым Георгиевским оружием с производством в следующий чин — капитана; награждении знаком ордена Святого Георгия унтер-офицера Ерофеева (посмертно), младшего унтер-офицера Зайцева (посмертно), ефрейтора Бабина.
Настоящим довожу до вашего сведения, что решением собрания офицеров и нижних чинов 1-го отдельного танкового батальона решено назвать отремонтированный танк собственным именем „Штабс-капитан Иванов“».
Командир 1-го отдельного бронетанкового батальона подполковник Кондратьев. 6 сентября 1914 года.
Из воспоминаний начальника штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерала Алексеева.
«В этот момент 2-я армия уже находилась в критическом положении. Генерал Самсонов утратил управление войсками, и каждый начальник действовал по собственному разумению. Катастрофа могла разразиться уже на следующий день.
Положение спас удар 15-го армейского корпуса, захватившего позиции немцев на реке Древниц и впоследствии удержавшего их в течение четырех дней, которые потребовались для вывода войск 2-й армии из готового захлопнуться капкана. Особенно отличился 22-й пехотный полк, 27 августа штурмом взявший сильно укрепленную деревню Мюлен при поддержке танков 1-го отдельного бронетанкового батальона.
Следует отметить, что само наличие даже небольшого количества танков в составе корпуса сыграло немалую роль в достижении успеха. Эти тихоходные, неповоротливые и слабозащищенные машины доказали свою несомненную полезность как при прорыве укрепленных позиций противника 27 августа, так и в четырехдневных арьергардных боях. В некоторых случаях противник обращался в бегство при одном только появлении танков на поле боя. Немцы оказались полностью не готовы к встрече с ними. Их пехота тогда еще не имела противотанковых средств, а полевая артиллерия оказалась малопригодна для борьбы с нашими танками. Данное обстоятельство позволяло нам достигать успеха при минимальных потерях в технике и экипажах».
