более заметным и ритмичным.
«Что я наделал?» У Олли защипало глаза: волна жалости, стыда и раскаяния на мгновение заставила все внутри сжаться. «Некогда раскисать!»
Собрав волю в кулак, Олли сосредоточился на текущем моменте. Взял с носилок сплющенный квадрат серой грубой ткани. Расправил его в простую больничную робу. Чтобы легче было надевать и снимать, два больших прямоугольных куска ткани были сшиты только с одного бока и на одном плече. По другой стороне шли петли для шнуровки. Олли накинул полотно на лежавшего на левом боку спасаемого, бережно перевалил его на спину, а затем на правый бок, на носилки. Быстро зашнуровал ткань. Нахмурился, заметив свежие пролежни.
Включил носилки. Диодная панель в изголовье пациента мигнула было зеленым и синим, но тут же погасла.
― Ой, ― испуганно пискнула стоявшая в проеме Инн.
Олли лишь еще раз перещелкнул тумблер. Квантовые генераторы в медицинской технике маломощные, но самые надежные, выдержавшие даже разрушение ядра Ковчега. Это от них в итоге получилось запитать большинство автономных устройств в Деревне.
Со второго раза носилки включились и плавно поднялись в воздух на высоту сантиметров в семьдесят. Олли тут же потянул их к выходу. Следовало торопиться. Нет, он не боялся погони, только задержек и что может не успеть довезти.
Топ-топ-топ-топ. Шур-шур-шур-шур. Инн бежала впереди, сначала по тропинке, потом по крупному прибрежному песку. За пристань, в одно из немногих каменных строений. В электростанцию.
Отодвинула задвижки, распахнула складные двустворчатые двери. Все пластиковое.
У Олли на секунду перехватило дух. На миг показалось, что идет он не сквозь клочья тумана, а сквозь время. В электростанции стоял катер, крохотная, четырехместная машинка, принадлежавшая когда-то ремонтной бригаде Ковчега.
Инн открыла широкую, поднимавшуюся вверх дверь, скользнула в кабину, быстро разложила одно из задних кресел.
Олли провел рукой по гладкому боку, матовому от тончайшего слоя пыли. Самое быстрое транспортное средство в Деревне. Про себя Олли называл катерок Птичкой. Именно на нем он раньше летал к океану, да и к долине Ковчега обычно тоже, а в первые годы ― и на орбиту. Сейчас он бы уже не рискнул: в одно из путешествий по пещерам обвалившаяся скала стесала листы обшивки с правого борта. Приборы показывали, что кабина герметична, но защита от радиации сильно ослабла.
Именно на Птичке, тогда еще безымянной, главный инженер Олифер О’Донохью в последний раз отстыковался от Ковчега «Вудвейл».
Олли потянул вверх модуль носилок под головой пациента. Вся платформа набрала несколько сантиметров высоты, и Инн легко втащила ее внутрь катера. Защелкнула специальные крепления.
Олли тем временем закрыл дверь, обошел Птичку и остановился у пилотского места. Там, между передней и задней створкой, располагался разъем. Толстый кабель от катера до деревенской сети. Большой штепсель с дополнительными рукоятками для извлечения. Сорок шесть процентов их электрогенерации. Олли изо всех сил схватился за пластиковые петли, лишь бы только не видеть, как дрожат пальцы. Что, если дети правы? Прошло полторы сотни лет. Даже здесь, где всех и каждого добросовестно учили ценить каждую человеческую жизнь, этот подход не выдержал испытания временем. Что, если пришельцы решат мстить и явятся в Деревню с огнем и мечом? Что, если большое человечество, несовершенное, неидеальное, но непрестанно искавшее дорогу ко все более счастливому себе, то человечество, что отправило его, О’Донохью, готовить для себя новый мир, что, если оно больше не существует? Что, если пришельцы захватят его и Инн в плен? Собьют Птичку, лишив маленькое поселение почти половины энергии? Что, если?..
Олли скрипнул зубами, резко выдергивая штепсель. Крохотная Деревня ничего не сможет противопоставить всей остальной цивилизации. От всех этих страхов он отгородился одной мыслью. Там, в долине, если бы не гребаный Ящер! Олли был уверен, что снявший шлем человек ему бы улыбнулся.
* * *
Наземная база, 2550-07-21 04:49
Малиника встала до рассвета. В этом не было необходимости, и психологи наверняка вежливо спросят теперь, все ли в порядке, но ей очень хотелось провести хотя бы полчаса, делая что-то руками, копаясь в земле, а не в данных. Быстро позавтракав в пустой и темной столовой, она вышла во влажный предрассветный полумрак.
Вдохнула прохладный, полный терпких лесных запахов воздух. В этот час было удивительно тихо. Лес ― под белым одеялом тумана, лишь самые высокие макушки рассекают его темными пиками. Густая дымка медленно движется, словно дышит, и, как живая, карабкается на скалу, хватаясь за нее своими гибкими белыми лапами.
Малиника улыбнулась своим ассоциациям и смело шагнула в пышные облака, вниз по склону. Сначала видимость упала до нескольких метров, но с первыми же лучами неразлучных солнц дымка начала таять и отступать вниз, в тень леса. Малиника весело ускорила шаг, словно бы прогоняя вместе с туманом свою вязкую неуверенность и страхи. Лес внизу тоже шел в наступление на хандру: его многочисленные обитатели просыпались и принимались задорно стрекотать, обсуждая рассвет.
Готовая пуститься вприпрыжку, Вязиницына обогнула оставленный на обочине комбайн и опешила.
На дальнем краю площадки, в конце ряда согнанной туда вчера инженерной техники, стояла незнакомая машина. В десяти метрах от нее, перед прозрачным домиком лаборатории тот самый абориген с видеозаписи бережно стаскивал с носилок…
― Роб!
Ее голос прозвучал очень звонко. Чуждо в шелестящей и стрекочущей симфонии утреннего Вудвейла.
Склонившийся над Ямакавой человек обернулся. Замер с открытым ртом. Через мгновение опомнился, схватил носилки и бегом бросился к своей машине.
Одновременно Малиника бросилась к Ямакаве.
И застыла над ним,
