class="p1">Элис отвечала с не меньшим жаром. Она нетерпеливо стянула с него жуткую тунику, пробежалась пальчиками по плечам, коснулась свежей отметины на груди… приподнялась на локтях и поцеловала краснеющий шрам, выгнулась навстречу, когда он, подхватив ее за талию, прижал к себе, наслаждаясь исходящим от нее теплом. Ее кожа была мягче бархата, нежнее шелка, а сладкий запах сводил с ума, заставляя желать большего.
— Люблю тебя, — шепнул он, вернувшись к нежным губам.
— И я… — задыхаясь, прошептала Элис. — Очень тебя люблю, Лион.
Ее признание прозвучало с надрывом, словно она вот-вот расплачется, и Лион попытался отстраниться, чтобы убедиться — все хорошо. Но Элис не позволила. Она набросилась на него с таким пылом, что все сомнения вмиг покинули голову. Как и остальные мысли. Остались лишь он и она. И длинная ночь впереди.
***
Дождавшись, когда усыпляющее заклятие подействует окончательно, Элис выбралась из объятий Лиона. Она замерла, любуясь длинными густыми ресницами, подрагивающими из-за сопротивления ее маленькому колдовству, провела пальцем по мягким губам, которые совсем недавно шептали слова любви и целовали так сладко…
— Прости, — грустно улыбнулась она. — Я опять собираюсь совершить глупость, о которой непременно пожалею. Но по-другому я не могу.
Элис попыталась представить каково это — каждую ночь засыпать в его объятиях, ощущать его близость. Как же удивительно: достаточно просто протянуть руку — и можно коснуться его волос, подбородка, шеи, руки. Одного взгляда на рельефные плечи хватило, чтобы перед глазами вспыхнули яркие воспоминания о произошедшем между ними. Сила всколыхнулась, вновь потянувшись к Лиону, а сердце забилось быстро-быстро.
Он ее любит. Эти слова она заберет с собой. И кое-что оставит взамен.
Коснувшись ладонями обнаженной груди Лиона, Элис прикрыла глаза и сосредоточилась, позволив беснующейся силе выплеснуться наружу. Та хлынула сквозь пальцы бурным потоком — связь между ведьмой и Лионом еще не разрушилась, и сейчас служила прекрасным мостиком для переливания магии.
— Часть меня останется с тобой, — шепнула Элис, когда источник опустел вполовину, и осторожно отстранилась, наблюдая за Лионом.
Кажется, она все сделала правильно, и теперь он сможет пользоваться магией по своему усмотрению. Хоть какое-то утешение, если с ней что-то случится.
«Я не просил ее о силе!» — почему-то вспомнились слова Зэна. Элис понимала — отступник злился, потому, что ему не дали выбора. Как и она сейчас все решила за двоих. В итоге подаренная избранницей Зэна сила спасла не только его, но и целую кучу погребенных под землей людей. А значит, ее жертва оказалась не напрасной. Было бы здорово, если бы однажды и Лион смог оценить ее прощальный подарок.
Выбравшись из постели, Элис набросила легкий халат, висевший на прикроватной ширме, подошла к письменному столу и, открыв ящик, достала два конверта. В первом лежал едва мерцающий локон Калисты, а в другом — письмо от Главы Башни, которое она обнаружила на подносе с обедом. Острые буквы сочились змеиным ядом, напоминали, что маленькую тайну о побеге нужно держать в секрете, если Элис не хочет увидеть, как затухает прядь подруги.
В приписке он предлагал покинуть Орден в промежутке между полуночью и первыми рассветными лучами, воспользовавшись черным ходом, и обещал, что на своем пути она не встретит преград. Элис задумчиво повертела письмо, рассматривая тщательно прорисованный план своего этажа, лестницы, ведущей к боковому выходу, теряющемуся в садовых зарослях, и в очередной раз мысленно согласилась с Зэном: среди адептов Ордена затесался предатель.
Осведомленность Главы Башни пугала. Выходило, что каким-то непостижимым образом он смог распространить свое влияние не только на Башню — и в королевском дворце, и здесь, в Ордене Отступниц, он обзавелся верными союзниками.
Достав из ящика чистый лист и перо с чернилами, Элис замерла, обдумывая слова прощального письма. Что она могла написать Лиону, чтобы смягчить разочарование ее поступком? Пожалуй, таких слов не существовало. Еще с минуту она рассматривала бумагу, прежде чем окончательно увериться — ей нечего сказать. Самое главное уже сказано.
Подумав, Элис отложила перо и потянулась за ножницами. Отделив длинную прядь, она без сомнений остригла красно-оранжевый локон. Он упругой завитушкой упал на девственно-чистый лист и тут же занялся магическим светом, словно тлеющий уголек. Рядом с ним она положила и оба полученных письма, разве что прядь Калисты забрала с собой. Лион поймет, что у нее не было выбора, а подробный план коридоров непременно наведет на мысль, что отступникам следует пересмотреть подход к безопасности.
Не слишком осторожничая — заклятия, что она наложила на Лиона, должно было хватить до самого утра, — Элис заглянула в гардеробную, достала комплект походной одежды похожей на ту, которой она воспользовалась на Королевской охоте, и направилась к ширме.
Переодевшись, подошла к двери, отделяющей ее от Изольды, и прислушалась. То ли полог тишины все еще держался молодцом, то ли швабра, смерившись с поражением, отправилась на боковую. Приоткрыв дверь, Элис шепотом призвала артефакт. Изольда появилась не сразу. Показательно-медленно и недовольно она вплыла в спальню и замерла у кровати, на которой, вырубленный заклинанием, спал Лион.
Элис готовилась к очередной вспышке гнева буйного артефакта, но Изольда и не думала нападать на подопечную. Ее ворсинки словно бы обмякли, а сбившийся набок бант поник. Ведьме вдруг подумалось, что швабра все поняла — то, сколько значил для Элис этот человек, и что она собиралась сделать.
— Пойдем, — прошептала она, протянув руку, и Изольда послушно легла в теплую ладонь.
Она едва заметно дернулась в сторону Лиона, словно звала Элис попрощаться, еще разок коснуться его мягких губ, но ведьма решительно направилась к выходу. Если только она позволит себе эту слабость, велика вероятность, что она вообще не найдет в себе силы уйти. Теперь, когда наконец заполучила того, о ком прежде и мечтать не смела.
«Я не могу бросить Калисту!» — напомнила себе Элис и, не оборачиваясь, выскользнула в темноту холодного коридора.
Она совершенно не чувствовала той уверенности, с которой двигалась к указанной на заученном плане лестнице, запрещая себе даже мысленно возвращаться к тому, кого она оставила в комнате.
Раньше ей казалось — можно довольствоваться малым. Думала, вырвать кусочек любви достаточно, чтобы до конца дней лелеять теплые воспоминания, не мечтая о большем. На деле оказалось совсем иначе. Единожды распробовав вкус счастья, уже не можешь и не хочешь от него отказываться. Хочешь забрать его без остатка, до последней крошки, завладеть желаемым всецело, без всяких «если».
— Ты стала жадной, — прошептала ведьма и невесело усмехнулась.
Забытая привычка разговаривать с собой вслух вдруг напомнила о себе, заодно воскресив в
