— Что ж, ваше высочество, я думаю, мы должны незамедлительно навестить княгиню Аринью. — Я заговорщицки наклоняюсь к нему: — Я отвлеку ее, и ты сможешь немного покопать.
Женщина с болезненно желтым лицом и седыми волосами открывает дверь.
— Княгиня никого не принимает… О, ваше величество! — Ее реверанс неловок и очень быстр.
— Мы можем войти? — Я обнадеживающе сжимаю ладонь Розарио. А может, это я себя пытаюсь обнадежить.
Она загораживает собой дверной проем, и я не могу увидеть, что за ней.
— Ох, ваше величество, я боюсь, княгиня совсем нехорошо себя…
У меня нет на это времени.
— Я настаиваю.
— Да, госпожа, — служанка пропускает нас, склонив голову.
Я вхожу. Покои Ариньи очень похожи на мои, с большой спальней и прилегающей к ней купальной комнатой. Она предпочитает более темные тона, что меня удивляет: я всегда представляла ее окруженной воздушными пастельными оттенками.
Аринья возлежит на своей кровати с балдахином в ночной рубашке темно-сливового цвета, положив одну руку на изумрудную подушку. Она поднимает в мой адрес бокал вина, когда я вхожу.
— Ваше величество!
Из ее уст это звучит как ругательство, несмотря на то, что голос у нее довольно детский.
— Здравствуй, Аринья. — Она менее красива, чем я запомнила. Те же стройные конечности, те же искрящиеся медово-золотые глаза. Но она как старая шелуха кукурузы, внутри которой все высохло.
— Вы пришли позлорадствовать? — спрашивает она.
Я так сосредоточилась на поиске Божественных камней, что вообще не собиралась злорадствовать. Я мило улыбаюсь и отвечаю:
— Я пришла проведать старого друга.
Она хихикает в ответ, и я наконец понимаю, что она нетрезва.
— Вообще-то я собиралась обсудить с тобой кое-что. Наедине.
Мне нужно, чтобы служанка ушла из комнаты и чтобы Розарио смог начать поиск.
Аринья щелкает пальцами, и горничная исчезает за дверью.
— Вы ведь не будете против, если принц воспользуется вашей комнатой? — спрашиваю я и, прежде чем она успевает ответить, отправляю мальчика в ванную, подбодрив его пожатием руки.
Не дожидаясь приглашения, я сажусь на край ее постели.
— У меня есть несколько вопросов насчет вашего отца. Я хочу понять, почему князь Тревиньо…
Ее глаза раскрываются шире. Растерянно мигая, она смотрит на мою грудь.
— Что-то не так?
— Вот это. Откуда это у вас? — Она указывает своим бокалом, немного золотистого вина выплескивается через край и стекает по ее пальцам. Она не замечает.
Я кладу ладонь на грудь и ощупью нахожу амулеты.
— Что именно?
— Амулет Ролдана. Это принадлежит моему отцу. Вам не следует это носить.
— Теперь он принадлежит мне, с того момента, как ваш отец попытался продать меня врагу.
— Ну, конечно. Потому что вы носите Божественный камень. С вашей стороны было очень умно оставить это в тайне, когда вы в первый раз сюда приехали.
— Расскажите мне об амулете.
Она пожимает плечами. Ей трудно сосредоточиться.
Я щелкаю пальцами у нее перед носом.
— Аринья!
Она моргает.
— Амулет Ролдана. Эта вещь была первой из тех, что он сделал. Он стал знаменитым мастером ювелирных дел, и коллекционеры платят огромные деньги за его ранние работы. Моей семье это принадлежало столетиями.
Я кладу свою руку на амулет. В это нелегко поверить из-за его грубых линий, но как только я касаюсь холодного металла, Божественный камень отзывается теплом.
— Этот ювелир, — трудно скрыть дрожь в голосе, — он был Носителем?
Она смотрит на меня с очевидным презрением.
— Разумеется.
Стены как будто сходятся вокруг меня. Нет, это история Божественных камней с небывалой скоростью свивается в тугой клубок, а я в самом его центре. Это живая материя, удивляющая меня на каждом шагу.
«Все Носители — каждый в свое время», — сказал отец Никандро. Все Носители.
Маленькая, грязная ладошка тянет меня за руку.
— Может, мы уже пойдем?
Я смотрю на взволнованное лицо Розарио. Он довольно заметно двигает бровями. Надеюсь, Аринья слишком пьяна, чтобы увидеть.
— Мы дадим вам покой, княгиня. Надеюсь, вскоре вам станет лучше.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, Розарио у меня на буксире.
— Разве у вас не было вопросов? Не хотите бокал вина?
— Может, позже. — Я открываю дверь.
— Он тоже не желает говорить со мной, знаете ли. С тех пор как вы вернулись. А теперь еще и кто-то постоянно следует за мной, куда бы я… что случилось с моей пальмой?
В ту же секунду монастырские колокола подают голос — по три низких удара. Сейчас не время служб. Колокола могут значить только одно: наши ворота пробиты.
Дверь покоев Ариньи захлопывается позади нас, когда мы уже летим по коридору.
Глава 33
Мы вваливаемся в мою комнату. Розарио достает из кармана кожаный мешочек, который уже потемнел почти до черноты, земляная пыль сыплется с него на пол. Я обхватываю его, обнимаю и целую в щечку.
— Мы возьмем их с собой, — говорю я на одном дыхании. — Инвьерны никогда не получат их.
— Мы уже отправляемся в путешествие? — спрашивает Розарио.
— Да. — Если Мара не вернется теперь же, то придется уходить без нее. С пробитыми стенами в нашем распоряжении всего пара минут.
— А папа пойдет с нами?
Я забыла про Алехандро!
— Помнишь, папа может быть нужен на стене.
На самом деле все наоборот, но Розарио совсем не надо знать об этом.
Дверь распахивается, и Алехандро влетает в комнату. Его глаза широко распахнуты, а лицо испачкано сажей.
— Они прожгли ворота, — шепчет он. — Всего две атаки, и они оказались способны на это.
— Они идут сюда? — спрашиваю я.
Он нервно сглатывает.
— Остались минуты. Элиза, что нам делать?
Розарио подкрадывается из-за меня и обхватывает отцовские ноги.
— Мы уходим. Мара должна скоро вернуться с провизией. Мы уйдем через канализационные тоннели, и будем надеяться, что вода не слишком высоко.
— Но утес… нам придется карабкаться половину пути, и Розарио не слишком хорошо плавает, и…
— Мы сможем. — Я свирепо смотрю на него. — Я ухожу и забираю наследника Джойи Д'Арены с собой, чтобы хоть один из вас выжил.
