– Мы ее не увидим до послезавтра: она отсыпается!
– ...или у наших друзей! Ну, джентльмены, у кого из вас хватит мужества – потому что мужество вам действительно необходимо! – стать моим спутником на одном из приемов в Яхт-клубе?
– У меня! – вскричал Адальбер. – И я сделаю это с Величайшим удовольствием!
– А вы, Альдо? Вы пойдете со мной на танцы?
В ее смеющемся взгляде был вызов. Он слишком хорошо понимал, чем закончится подобная вылазка, и слегка кашлянул, чтобы внезапно охрипший голос не выдал его чувств. Но постепенно зеленеющие глаза ясно показывали Полине, что он не слишком одобряет ее дерзость:
– Адальбер холостяк, в отличие от меня, и быть спутником сирены, или, точнее, Венеры собственной персоной, настоящий триумф для него, который отцу семейства уже не позволителен.
Полина нервно рассмеялась:
– Венера? Это что, комплимент? В какой из пьес вашего Расина говорится о Венере, не отпускающей свою жертву?
– В «Федре», баронесса! В пьесе о несчастной женщине, которую любовь погубила и на которую вы совершенно не похожи!
– Вот! – с удовлетворением заключил Джон-Огастес. – А теперь, надеюсь, мы приступим к ужину? Что себе думает Беддоуз, где его колокол?
Означенный Беддоуз именно в это мгновение вошел в комнату с серебряным подносом, на котором лежало письмо, и с поклоном обратился к Морозини:
– Для Вашего превосходительства.
– Ответа дожидаются?
– Нет, насколько я знаю. Слуга уже ушел! Альдо вопросительно посмотрел на хозяев дома:
– Вы позволите?
– Конечно же, дорогой друг! – сказал Белмонт. – Тут витает легкий аромат тайны, и я просто сгораю от любопытства!
Текст был любезным, но кратким. Алоизий Ч. Риччи приглашал князя Морозини нанести ему визит около трех часов дня, за ним будет прислана машина.
Полина отреагировала незамедлительно:
– Надеюсь, вы не поедете туда?
Она почти выкрикнула эти слова, но, заметив общее изумление, тут же добавила:
– Нельзя принимать приглашение, составленное в столь развязных выражениях. И ему, видите ли, не нужен ответ. Словно это какое-то официальное извещение!
– В этом пункте я с вами соглашусь, – поддержал сестру Белмонт. – Это звучит бесцеремонно!
Альдо добродушно возразил:
– От подобного человека не следует ожидать, чтобы он держал кодекс правил поведения под подушкой. Я все же приму его приглашение: мне очень давно хочется взглянуть на его Палаццо!
– Я поеду с тобой, – решил Адальбер. – Этот тип должен знать, что мы неразлучны...
– Он вполне способен выставить вас за дверь, – сказала Полина.
– В таком случае я останусь возле дома. И буду ждать! – мужественно провозгласил Адальбер. – Не беспокойтесь, баронесса! Честно говоря, я не вполне понимаю, что может случиться с Морозини, если он придет по приглашению несколько грубоватому, согласен, но при этом открытому. Вряд ли за ним скрывается западня!
Все перешли к столу, где был спешно накрыт холодный ужин. Это было сделано по распоряжению Джона-Огастеса, который понимал, насколько устали слуги, и желал дать им возможность лечь спать пораньше. Синтии по-прежнему не было видно и слышно: чрезвычайно озабоченная цветом своего лица, она прописала себе целительный двухсуточный сон.
Полина поднялась к себе сразу после ужина, оставив мужчин за кофе, который они выпили на террасе, любуясь совершенно изумительным закатом и наслаждаясь вкусом хороших сигар. В этот момент опять появился Беддоуз и сообщил Морозини, что какая-то женщина просит разрешения поговорить с ним наедине. Одновременно он вручил Альдо сложенную вдвое, но при этом запечатанную записочку, в которой было сказано:
«Посылаю к вам Броуни, мою горничную. Выслушайте ее, это чрезвычайно важно! Хилари».
Записку Альдо положил в тот же карман, где лежало послание Риччи, и пошел вслед за дворецким в вестибюль. Там его действительно поджидала женщина в черной одежде и черной шляпке, подобающих камеристке из хорошего дома. Однако своими слишком широкими для женщины плечами она походила на спортсменку и, видимо, отличалась большой силой. Из-под полей шляпы виднелось не лишенное красоты лицо с правильными чертами, которое не портили даже гладко зачесанные и собранные сзади в шиньон волосы.
– Вы можете выбрать место, где нас никто не услышит? – спросила она. – Моя хозяйка придает этому большое значение!
Морозини жестом указал на римский бюст, расположенный ближе всего к двери и дальше всего от лестницы:
– Быть может, вон там?
Она кивнула, а затем, не теряя времени, объявила, что мисс Хилари желает непременно встретиться с ним завтра:
– Мистер Риччи весь день проведет в Палаццо, занимаясь приготовлениями к свадьбе. Она собирается посетить Историческое общество Ньюпорта. Если вы не возражаете, она будет ждать вас в три часа перед синагогой Тауро, расположенной напротив. Если вы согласитесь, вам надо быть очень точным.
– Я всегда точен, но время меня не устраивает. На три часа у меня уже назначена встреча!
– Перенесите ее! Или предупредите, что запоздаете. Мисс Мэри очень рискует, назначая вам свидание, которое, впрочем, будет совсем коротким. Она уверена, что за ней следят, иначе пришла бы сюда сама.
Горничная выглядела действительно встревоженной. Альдо тут же успокоил ее:
– Не тревожьтесь и скажите мисс Мэри, что она может рассчитывать на меня.
Броуни попрощалась и направилась к выходу. Альдо проводил ее и увидел, как она оседлала вполне демократический велосипед, не потеряв при этом ни капли достоинства. Стоя на верхней ступеньке крыльца, он следил за красным огоньком на багажнике, который постепенно растворился в фиолетовых сумерках.
Когда он вернулся на террасу, там уже никого не было. Белмонт и Адальбер отправились на прогулку в парк. Он заметил их благодаря тому, что они курили сигары, но не захотел присоединяться к ним и поднялся в свою комнату, где, не раздеваясь, растянулся на кровати. В сущности, обе встречи его вполне устраивали. Во-первых, он был доволен, что Хилари наконец решилась переговорить с ним. Кроме того, ему было приятно преподать урок вежливости ее жениху. Или машина Риччи дождется его возвращения, или миллиардеру придется назначить другое время для встречи.
Минуту спустя в его дверь несколько раз тихонько постучали, а затем на пороге появился Видаль-Пеликорн:
– Ты теперь спишь одетым?
– Нет. Мне нужно было подумать.
– Будет ли нескромным спросить, кто приходил к тебе?
– Некая Броуни, горничная Хилари! Она передала мне ее просьбу встретиться завтра в три часа.
