Книга Научи меня дышать - Кейт Вэйл

Мне нравится с какой страстью и ответственностью Богдан относится к своей работе, как горят его глаза, когда они с Майком обсуждают, как лучше расположить фотографии в газете, чтобы у читателя не терялось внимание. Как он спорит и доказывает, упорно стоит на своем и приводит аргументы. Он становится более жестким, но все же остается верен себе и не забывает отпускать шуточки.

Та часть его жизни, о которой я практически ничего не знаю, становится более ясной и осязаемой. И в тоже время она напоминает, что в скором времени нам надо будет расстаться на некоторое время.

— Значит, вы теперь живете вместе? — спрашивает Макс, протирая столешницу полотенцем.

— Если ты не заметил, то мои вещи все еще дома.

— А тебя нет, — я слышу в его голосе грусть.

— Скучаешь по мне? — склоняю голову на бок и мои губы расплываются в довольной улыбке.

— Просто стало слишком тихо.

— Можем устроить марафон «Звездных войн» и ты опять расскажешь мне кто круче Дарт Вейдер или Йода.

Он закатывает глаза.

— Тебя не хватает и на пять минут просмотра. Ты слишком предвзята к старым фильмам.

— Сказал тот, кто не может посмотреть ни одного фильма Гая Ричи, — фыркаю я и беру поднос. — А если серьезно, то мне тоже не хватает наших вечеров. Так что готовь очередную лекцию по космической франшизе.

Развернувшись, направляюсь в сторону столика, но перед этим все же успеваю заметить легкую улыбку Макса, которую он пытался скрыть. Мне тоже очень не хватает наших совместных моментов.

Расставив кружки и чайник, улыбаюсь гостям, ставлю поднос на барную стойку и иду к новому посетителю.

Сегодня вечер четверга и людей не так много: занято всего лишь пара столиков и несколько постоянных клиентов сидят за барной стойкой, слушая болтовню Макса. Все готовятся к завтрашней вечеринке по случаю Хэллоуина. Мы уже украсили помещение тыквами, паутиной и остроконечными шляпами ведьм. Над сценой висит призрак, протягивающий свои руки к зрителям, а над баром стая летучих мышей.

Достаю из заднего кармана джинсов блокнот с ручкой и подхожу к столику.

— Добрый день. Что-нибудь выбрали?

Блондинка, которой до этого я уже дала меню, поднимает голову и оценивающим взглядом зеленых глаз осматривает меня с ног до головы.

— Да, я бы хотела воду без газа «Glase». Надеюсь у вас есть такая?

Сколько же надменности в ее голосе.

— Конечно. Только бутылку воды и все?

Мне не привыкать общаться с такими клиентами. Они пытаются повысить свою самооценку за чужой счет, хотя ничего из себя не представляют.

— А что вы можете посоветовать? — она откидывается на спинку стула и изгибает бровь. — Есть какой-нибудь фирменный десерт?

— Сегодня — черничный чизкейк с свежими фруктами.

Она со скучающим просматривает меню, водит кончиком пальца с зеленым маникюром по списку блюд. Девушка явно наслаждается, заставляя меня ждать. Сомневаюсь, что ей так уж нужен этот чизкейк. Учитывая ее черное плотно облегающее платье, доходящее до середины бедра, любой лишний глоток будет сразу заметен. Такой тип девушек скорее всего питается воздухом, сутками торчит в спортзале и следит за каждым показом мод, а волосы укладывают исключительно в салоне, попивая дорогое шампанское, пока стилист делает маску из черной икры.

Я подавляю в себе желание закатить глаза и попросить проходящую мимо официантку, принять этот заказ вместо меня.

— Надеюсь, оно того стоит. Это платье слишком хорошо, чтобы надеть его всего один раз. И принесите мне фруктовый чай.

Записываю заказ и тянусь к меню, но девушка кладет его с другого края стола. Сделав глубокий вдох, все же протягиваю руку и забираю лист. Отдаю заказ на кухню и достаю из холодильника бутылку воды. Кто в здравом уме будет столько платить за воду, скорее всего разлитую из общего крана? Ставлю ее на поднос, рядом стакан и кружку. Завариваю чай, не желая отвлекать Макса и тем самым скоротать время.

Молча расставляю все перед девушкой и пока она занята чем-то важным в телефоне разворачиваюсь, внутренне радуясь, что мне удалось избежать очередного высокомерного взгляда, но не тут-то было:

— Мирослава, верно? — окликает она.

Я останавливаюсь и в полоборота смотрю на нее.

— Мы знакомы?

— Если можно так сказать, — она вилкой скидывает с чизкейка малину и поддевает ее зубцом. — Ты, наверное, совсем меня не помнишь.

Заметив мой вопросительный взгляд, незнакомка откладывает вилку и опирается локтями на край стола.

— Хотя, о чем это я. Я тоже тебя не сразу узнала. Ты очень изменилась, — она вновь сморит на меня так, будто перед ней находится букашка, которую она бы с радостью раздавила своим десятисантиметровым каблуком.

— Думаю, если мы перестанем играть в эту странную игру, то я смогу быстрее вернуться к работе.

Уголки ее губ едва приподнимаются в подобии улыбки.

— Кое-что в тебе осталось прежним: ты все также остра на язык.

Серьезно, мое терпение уже на пределе.

— Когда мы виделись в последний раз, то ты была также мила и набросилась на меня из-за какой-то ерунды, — она открывает бутылку и наливает в стакан воду.

Я внимательно всматриваюсь в нее. Она кажется мне знакомой, но не настолько, чтобы я помнила о ней. И все же… Высокомерный взгляд зеленых глаз, модная одежда, вода за десять баксов и подсчет каждой калории.

Плюс того, что я держу людей на расстоянии в том, что если поднапрячься, то я могу вспомнить каждого. И эту девушку в первую очередь выдает ее поведение, ведь даже в пятнадцать, она вела себя точно также.

— Вспомнила, — Таня делает глоток воды. — Рада тебя видеть.

— Мы обе знаем, что это не правда.

Когда мы виделись десять лет назад, я была готова ее растерзать за идиотские шутки надо мной и Максом. В то лето, они с Богданом приехали вместе, чтобы навестить друга. Таня ходила с высокоподнятой головой, крутила нос от домашней еды, а комары были ее самым страшным кошмаром. Она не выходила из дома, не нанеся на тело солнцезащитный крем, чтобы кожа раньше времени не пострела, а утро начиналось с ее нытья на невыносимую жару. Но она перешла все грани, решив, что может взять мою гитару, ту единственную вещь, оставшуюся у меня от отца и без разрешения играть на ней.

Тогда Макс меня еле оттащил от этой заносчивой девицы, я же оставила в руках клок ее волос. А Богдану до конца поездки пришлось слушать ее недовольства.

Теперь она здесь.