Джинн положил погремушку на пол и взял насос. Оттянул поршень и принялся накачивать вокруг себя радужный пузырь.
– Аллах вам благоволит, – доносилось из нефтяных разводов. – Тритушет реальности – прекраснейшая из выдумок прэта. Настоятельно рекомендую попробовать. Настоятельно!
Мартин ткнул шар стволом митральезы:
– А в чем суть?
– Тритушет создает сферу желаний, – послышался слабый голос джинна. – Реальность в этой сфере наилучшим образом приспособлена для того, кто качает насос.
– Чего?
– Оставьте его, Мартин, – сказал Эксварья. – Если я правильно понял, наш друг сейчас переносится в мир своей мечты.
Радужный шар подрос еще немного и налился красками. Бешено запульсировав, он сжался, обретая форму.
Все подались вперед, чтобы рассмотреть джиннову мечту поближе.
На полу лежал запечатанный сургучом термос.
– Эскапист, – фыркнул безопасник. – И тритушет с собой уволок. Но ладно. – Он выпрямился, обводя пленников сочувственным взглядом.: – Прощайтесь, господа. Уже пора.
– Извините. – Велька облизал пересохшие губы. – А просьбу можно?
– Говори.
– Мне в кхумару бы… одним глазочком глянуть… – И, торопясь, чтобы Мартин не перебил, добавил: – Есть один вопрос… Мне до смерти надо выяснить!
– Ну, давай. Одним глазком только.
«Ты что, псих?» – поинтересовался кресильон.
«У меня план. А от тебя, между прочим, помощи как от газировочного киоска молока».
Велька прошел к куче артефактов. Неторопливо отодвинул в сторону кхумару, схватил ваджрахию-погремушку и взмахнул ею.
Тьма отбросила мир на секунды назад. Безопасник вскинул митральезу, и Велька вновь уничтожил вселенную. Не давая Мартину опомниться, вызвал пультом лестницу и схватил Василису за руку.
От многочисленных гибелей вселенной ныли зубы. В животе побулькивало.
– Держись крепче! – крикнул он ошалевшей девчонке. Вскочил на первую ступеньку, и живой металл вознес их ввысь – к спасительной духоте подвала.
Внизу отчаянно рявкнуло: митральеза подавилась всеми несделанными залпами. «Прощайте, профессор, – подумал Велька. – И ты, Федя, „археолог черный“… И ты, Мартин, борец за добро и счастье доминиона».
Во дворике маяка царили заполуденная тишь и спокойствие весны. Смерти и тайны остались глубоко внизу, в подземелье. Василиса вывела Вельку к сиротливо брошенному «Канзас трейлеру».
– Ну что, летим?
– А то!
Лишняя плата поблескивала на земле, словно пустая пачка от сигарет. Больше деталей нет – значит, Мартин шаттл собрал.
Элли-Василиса забралась в кабину.
– Ой! – нахмурилась она. – Это одноместный шаттл. Тебя электроника в кабину не пустит.
– Что же делать?
– А, ерунда… Договоримся. Собакой будешь?
– Собакой?
– Ну. Я скажу компьютеру, что ты моя овчарка. Угу? Место, Тотошка!
Меж камней пробивались серо-зеленые колючки, опутанные колючим изумрудным мхом. Шипастый куст оттопырника развесил над дорожкой «шахматные» сине-розовые соцветия. Выше по склону кремовым и бело-желтым цвели шипаты. Растительный мир Скалищ полумер не признавал. Мягкие и пушистые растения здесь не выживали.
Велька с жалостью посмотрел на босолапки и тоненькую маечку Василисы. Хорошо хоть передник оставила.
– Тебе, может, китель дать?
– Обойдусь, – отмахнулась та. – А это что за сетка?
Велька посмотрел на «сетку» и обмер.
– Не шевелись! Это сигналка от гнезда паутицы!
Василиса обиженно вытаращилась на него:
– Шутишь? Паутицы же в Челесте!
– В Челесте, говоришь? – Он попятился – бочком, бочком, подальше от страшной паутины. – Похоже, Челеста добралась и сюда. Пойдем!
Василиса не стала спорить. Бритвенной тропой, которой только оголодавшим до счастья мазохистам ходить, они отправились к обрыву.
Девчонку словно эльфы воспитывали. Она умудрялась проскользнуть под ветвями оттопырника тенью, не задев ни листочка. Велька же несколько раз вляпался в колючки, подкормив кровью цветы.
Наконец его мучения закончились. Внизу, среди деревьев, мелькнула чья-то тень.
– Смотри, – прошептал кадет, выползая на животе к краю скалы. – Видишь мужика среди сосен?
– Ну?
– Посчитай, сколько у него рук.
Василиса посчитала и ахнула.
– Господи… а асуры здесь что делают?!
– То-то же!
Плывущее над головой облачко дрогнуло. В центре его возникла квадратная дыра.
Через некоторое время кусты за спиной асура зашевелились. Из колючек вышли два человека люмпенского обличья. Отчаянно матерясь, они волокли плоскую корзину, наполненную белесой галькой.
Так вот для чего на Лувре гравикабины – такой неудобный, дорогой, никому не нужный транспорт! Вот почему отец становится беспокойным, когда синоптики чистят небо.
Асуры везут глину из своего доминиона и оставляют ее на орбите. Установка гравилуча нелегально переправляет груз на Остров. В облачную погоду кто-нибудь может заметить след от гравиудара. Так что контрабанду возят лишь в хорошую погоду.
А когда у нас над Островом чистое небо?
То-то же!
Получается, что этот рейс внеплановый… Майя готовится к Паутичьему ритуалу, и ей наплевать, что кто-то увидит след от гравилуча. Она заберет Намсу и улетит в свою асурию.
«Вель, – подал голос кресильон, – я кое-что уловил… Рядом работает ультразвуковой генератор. Зачем – хоть ПЗУ отформатируй, не знаю».
«Разберемся».
Асур запустил в корзину лапу и вытащил несколько камней. Василиса толкнула мальчишку локтем:
– Он что, их есть будет?
– Конечно. Это не камни – паутичьи яйца.
– Зачем они им?
Велька не ответил. Бродяги раскладывали яйца на тропе.
Как раз там, где назначено место встречи с эмкаушниками.
Ай да Тилль! Ай, молодец! Приготовил сюрпризец.
– Элли, пойдем. Все, что надо, мы выяснили. Мальчишек надо спасать.
Глава 32«ВЗРОСЛАЯ» КОМНАТАПРИНЦА ДАНИЭЛЯ
Трамвай мчался по улицам черного города, временами притормаживая на остановках. Тая глазела в окно. Там качались под фонарями повесившиеся от несчастной любви десятиклассники, сновали туда-сюда черные простыни, на кирпичных стенах мокли кровавые надписи. Новых пассажиров не предвиделось, и скелет-вагоновожатый заскучал.
