— Разобрался.
— Самострел?
— Расстрел.
— Ты, видно, что-то не то увидел, — с угрозой в голосе сказал командир. — Или что-то не так понял. У тебя, видно, квалификации не хватает, чтобы разобраться в таком простом до очевидности деле. Не зря, видно, тебя списали с Большой земли. Видно, по служебному несоответствию списали…
Спорить было бесполезно. Потому что доказать ничего было нельзя. В медицинском заключении четыре пули, полученные лейтенантом в различные части тела, превратятся в одну, пущенную в висок. К заключению будут приложены свидетельские показания офицеров, которые видели, как старший лейтенант Тищенко собственноручно прикладывал к голове дуло пистоле и как нажимал на курок. Само тело по случайности будет до неузнаваемости изъедено заполярным зверьем или потеряно при транспортировке.
Изменить что-либо будет невозможно. Коллективное убийство превратится в самоубийство на почве многодневной бытовой пьянки, за которое командование не несет никакой ответственности. Здесь все совершенно очевидно и все отрепетировано на рядовом Синицыне.
Другой вопрос — за что покончили «самоубийством» старшего лейтенанта? За ту у выброшенного на берег сейнера беседу? За их совместную экскурсию к месту захоронения и раскопок бомб? Если предположить, что кто-нибудь мог их там увидеть. За письменные показания старлея, данные им по настоянию полковника, о которых он случайно мог проговориться кому-нибудь из своих товарищей? Или в качестве последнего предупреждения? Ему, полковнику, предупреждения?
Вполне может быть, что предупреждения. И еще одного, подтвержденного делом предложения сделать свой выбор в ту или иную сторону. В сторону покойных рядового Синицына и старшего лейтенанта Тищенко. Или в пользу командира и его приверженцев. И себе в пользу. В очень немалую пользу.
Туда. Или туда…
С теми. Или с этими…
На размышление… Интересно знать, сколько отводится времени на размышление? Месяц? Неделя? Или час?
Вечером полковника Трофимова чуть не сбила машина. Единственная выпущенная из гаража машина на единственной, соединяющей штаб с пирсом дороге. Полковнику повезло. Он услышал нарастающий гул и успел отпрыгнуть в сторону.
Полковник отделался легкими телесными повреждениями и тяжелым душевным потрясением. Он понял, что на этом острове не заживется. Что его обязательно случайно задавит тот одинокий на площади в несколько тысяч квадратных километров автомобиль или убьет упавшим с крыши казармы специально завезенным для этой цели с Большой земли кирпичом.
Единственной возможностью не разделить судьбу старшего лейтенанта Тищенко и рядового Синицына было покинуть негостеприимный гарнизон. Покинуть по-английски. То есть без раскланивания с хозяевами.
Но покинуть хоть с прощаниями, хоть без них было затруднительно. Потому что гарнизон располагался на острове, который, по определению, с четырех сторон омывался морем. С температурой воды чуть выше нуля градусов. И возможностью проплыть в ней брассом не более сотни метров.
Единственная, хоть и призрачная надежда была на грузовой самолет, который со дня на день должен был доставить в часть почту, продукты и прочий срочный груз.
На него полковник и решил поставить. Потому что больше ставить было не на что…
Глава 57
Возможности Резидента были исчерпаны. Он не мог в одиночку бороться с существующей на местах коррупцией в лице городского и областного звена чиновников, потому что для этого ему пришлось бы подрывать основы, то есть все здания городской и областной администрации со всеми их обитателями. Чему активно воспротивилась бы местная организованная преступность, которая только-только смогла согласовать и узаконить расценки на оплату единовременных услуг должностных лиц в сфере бизнеса, лицензий, таможенных и налоговых пошлин, выделения промышленных мощностей, земельных площадей, кредитов и прочих прямых и косвенных материальных благ. Менять старых, сытых и уже почти ставших приятелями руководителей на новых, потенциально голодных согласился бы только дурак.
Резидент мог попытаться зайти с другой стороны и отстрелять главарей преступных группировок. Но тогда на дыбы встала бы местная власть, которая с той организованной преступности кормилась, поилась, отдыхала строилась и менять на менее организованную за здорово живешь не захотела бы.
Наверное, Резидент мог выиграть этот конкретный бой. Мог взорвать чиновников и мог перестрелять главарей. Но на их освободившиеся места мгновенно бы уселись новые чиновники и новые главари, которые бы стали делать то же самое. И значит, в конечном итоге резидент проиграл бы. Потому что срезать вершки сорной травы дело утомительное, неблагодарное и глупое. По той общеизвестной причине, что желающий освободить поле от сорняков должен не стричь легкодостижимые верхушки, а выпалывать корешки. Но еще лучше — поймать и примерно наказать того, кто семена тех сорняков высевает.
Сеятель Резиденту был не по зубам. И поэтому Резидент вышел на свое непосредственное начальство.
По известным ему и не известным никому другому каналам.
Резидент сообщил, что бомба есть, но бомба не без помощи местных правоохранительных органов ушла…
Начальство сопоставило полученное сообщение с прочей, поступившей по другим каналам и от других Резидентов информацией, суммировало ее, соответствующим образом оформило и вышло на заказчика. Вышло на Президента.
Чему на этот раз начальник охраны не препятствовал. Потому что был занят. Изучением случайно попавшего ему в руки досье. На начальника президентской охраны. Где были представлены очень интересные факты. Для Президента интересные. Для законодательных властей. Налоговой полиции. Для участкового, на территории которого проживал тот охранник, милиционера. И даже для его жены и его постоянной любовницы. Предназначенное для Президента сообщение было предельно кратко. Потому что доводило до сведения факты, а не многоречивые предположения и намеки интригующих сторон. В сообщении подтверждалась возможность утечки ядерных боеприпасов из арсеналов армии и Военно-Морского Флота. На трех конкретных примерах подтверждалась. По отдельно взятым регионам. Особой строкой было выделено сообщение об атомных бомбах, предположительно оказавшихся в распоряжении преступных авторитетов, и их намерении использовать термоядерное оружие с целью шантажа.
— Чьего шантажа?
— Вашего, правительства и страны шантажа.
— Вы уверены, что это не ошибка, не чей-то грубый розыгрыш? — спросил Президент.
— Абсолютной уверенности нет. Но есть высокая степень вероятности. По некоторым оценкам, до восьмидесяти процентов.
— Ваши люди имели доступ в ядерные арсеналы? Видели похищенные бомбы и боеголовки? — напрямую спросил Президент.
— В одном случае видели. В двух других получили достоверные подтверждения возможности их получения в частные руки.
