раздирает свои длинные серебристые волосы и пытается заплести косу. Ей явно больно и она то и дело яростно шипит в точности, как рысь. Когда она заканчивает и надевает шапку, я подхожу к ней.
— Можешь подержать? — Лилит удивленно смотрит на грязно-серое полотно ткани в моих руках, — Нужно сделать веревку, — объясняю я, поймав ее недоумевающий взгляд, — У нас нет с собой альпинистского снаряжения, будем использовать двойную связку.
— Двойную связку? — эхом повторяет за мной и все-таки берет ее в руки.
— Да, — терпеливо отвечаю я, — Натяни вот здесь, — прошу я, безжалостно надрезая ткань острым лезвием ножа, — Страховочная обвязка поможет в случает падения одного из нас, — Лилит судорожно сглатывает, — Но я надеюсь, что до этого не дойдет, — мрачно добавляю я.
— Но ты не отрицаешь, что мы можем погибнуть? — она выдыхает облачка пара, похожего на сигаретный дым.
Я быстро рву надрезы на длинные полосы, шириной в три пальца и начинаю скручивать из них жгуты.
— Мы можем сорваться в расщелину. Скатиться вниз, — перечисляю я возможные причины нашей скорой кончины, — Попасть в буран на склоне. Умереть от переохлаждения или от голода, — ее лицо вытягивается, и я улыбаюсь, испытывая какое-то странное удовлетворение, задевая ее, — Нужное можешь подчеркнуть.
— Тебе весело? — хмуро спрашивает Лилит, сверкнув глазами.
— Нет, — улыбка исчезает с моего лица, — Предполагаю возможные варианты, — опять принимаюсь связывать вместе жгуты.
— Если что, я брошу тебя не задумываясь, — Лилит недоверчиво косится на узлы самодельной веревки.
— Не сомневаюсь, — соглашаюсь я, уверен, она так и поступит, — Хочешь я прикину твои шансы на выживание в одиночестве в процентах?
Я смотрю на ее маленькое лицо, сплетенные в уголках глаз белесые ресницы и четко обрисованные пухлые губы.
— Так что, ты всё же хорошо подумай, прежде, чем резать страховку.
В воздухе повисает пауза.
— Поживем — увидим, — наконец, холодно отвечает Лилит, и я перестаю так откровенно пялиться на нее, — Откуда у такого бездельника как ты навыки выживания в дикой природе?
— Я много читаю, — на мгновение я удерживаю ее взгляд, — Мой отец устраивал мне жесткие тренировки до изнеможения. Он не терпел ни в ком слабости и пытался устранить ее любым способом. Симуляция один из способов, — пожимаю плечами, — Я научился многому, пока… — я замолкаю, не в силах продолжить.
Сердце быстро колотится в моей груди.
Бум. Бум. Бум.
«Пока ты не убил ее», — отчетливо звучит голос отца.
Почему ты боишься произнести это вслух?
— Пока «что»? — Лилит приподнимает бровь.
— К сожалению, реальность не сравнится ни с одной из его тренировок, — заканчиваю с каменным лицом, кажется все мои мышцы леденеют. Пальцы становятся непослушными.
— Ну да, — Лилит тяжело вздыхает, — Ни тепла, ни безопасности, ни еды, ни крыши над головой. Добро пожаловать в Нижний мир.
— У тебя отлично получается меня злить, — я метаю в нее свирепый, как мне кажется, прожигающий до самых костей, взгляд.
— Как-то само собой выходит, — она равнодушно пожимает плечами, — Наверное, потому что мы из разных миров.
Я молча проверяю веревку на прочность, и остаюсь ею доволен.
— Ты сошел с ума, если думаешь, что она выдержит твой вес, — Лилит скрещивает руки на груди, и нервничает всё больше, — Если ты упадешь, то убьешь нас обоих.
— Я не упаду, — серьезно отвечаю я, взглянув на нее, — Это для тебя, — выхожу на улицу, оставив ее одну.
Не знаю, почему я вообще ей помогаю.
Выпавший за ночь снег слепит глаза. Тревога не отпускает меня. Я дохожу до могил. Моё сердце резко сжимается в груди, словно меня ударяют в солнечное сплетение. Я снимаю шапку, ссутуливаясь. Ледяной ветер заставляет меня почувствовать хоть что-то, помимо этой пожирающей разум пустоты. Ощущение такое, что я плыву вверх, но никак не могу добраться до поверхности. Стараюсь изо всех сил, но всякий раз меня тянет обратно, в бездну.
Я слышу скрип снега под ногами Лилит.
— Пора уходить.
Мы доходим до места спуска. Она смотрит вниз. Серые острые камни торчат из-под снега, из них растут деревья, колючие ветви раскачивает ветер.
— Не советую тебе смотреть вниз, — я обвязываю ее тонкую талию веревкой и крепко затягиваю.
Она молчит и не поднимает головы. Ее обветренное покрасневшее лицо становится бесцветным. Пухлые губы дрожат.
— Лилит? — зову я, — Ты боишься высоты?
— Давай покончим с этим, — вместо ответа говорит она.
Даже если и так, у нас все равно нет выбора.
Я иду первым. Несколько раз мои ноги чуть не соскользнули с обледеневших камней. Рана на руке делает мою руку неповоротливой и я злюсь. Любое промедление в горах грозит смертью. Лили задерживает меня, двигается чересчур медленно.
Постепенно горный хребет превращается в почти вертикальную скользкую стену. Я нащупываю сквозь рыхлый снег каменные выступы. Мои заледеневшие пальцы цепляются в них, как клешни. Я умоляю сделать нас спуск безопасным. Кому я обращаю молитвы, я не знаю, может быть забытому богу?
— Держи туловище прямо, — наставляю я Лилит.
— Хорошо, — бормочет она, — Нужно держать спину прямо, — повторяет раз за разом, словно боится забыть.
Мы ползем вниз со скоростью улитки. Надежды, что спуск вот-вот кончится, тают. Безрадостный ландшафт остается прежним. Гора как будто приковала нас к себе, не собираясь отпускать живыми. Мы спускаемся еще на несколько метров. Я рассчитывал, что склон станет более пологим, но нет. От напряжения я дрожу всем телом, кажется мои ноги немеют до самых сухожилий. Через пару часов стемнеет, а мы всё еще находимся у вершины. Я погружаюсь в ритм одних и тех же движений и не сразу замечаю приглушенный звук.
— Камнепад! — ору что есть силы, — Закрой голову руками и прижмись к скале…
Ужасающий звук, похожий на гром далекой грозы, разносится в воздухе и сверху летят несколько увесистых камней. Я успеваю укрыться за выступом скалы, и прижимаюсь щекой к ее обледеневшей поверхности. Становится удивительно тихо. Я слышу, как судорожно выходит из легких моё дыхание. Как пульсирует кровь в ушах.
Осторожно, смотрю наверх.
Вокруг меня только огромные
