в дом и присоединилась к друзьям, что прильнули к окну, выходившему на крыльцо, и наблюдали за происходящим, затаив дыхание.
– Что будешь делать дальше? – поинтересовался Громов, как только они остались наедине. Несколько пар любопытных глаз, следивших за ними, он старался не замечать.
– Пока не решил, но Федерация требует ответа, – бубнил Илья и смотрел куда угодно, только не в стальные серо-голубые глаза.
Громов вздохнул, оценивающим взглядом посмотрев на Томилина, и улыбнулся.
– Илья, – позвал он, призывая отбросить страх и встретиться с ним взглядом. – Я не смогу оставить лёд никогда, как бы сильно ни пытался. И я собираюсь набирать себе учеников. Мне нужны сильные люди, которые не сломаются под моим напором.
Томилин теперь смотрел на Евгения в упор, ошарашенно округлив глаза и совершенно отказываясь верить в то, к чему вёл Громов.
– То, что ты нашел в себе смелость прийти сюда – достойный поступок, – отметил Евгений и протянул ладонь для рукопожатия. – Предлагаю поработать вместе. А пока ты думаешь над положительным ответом, предлагаю пройти за стол. У нас там невероятно вкусная запечённая утка, – Евгений тепло улыбнулся, поражаясь, как мог ревновать Таню к несмелому вчерашнему юниору, а затем, пользуясь его растерянностью, приобнял за плечи и завел в дом. Громов знал, что Илья, несмотря на хорошие отношения с Мельниковым, согласится перейти к нему. Знал и то, что им будет нелегко, как минимум потому, что Илье придется искать партнершу, а после случившегося на эту роль согласится лишь отважная девушка. Однако в свое время Громов стал великим как раз с той партнершей, которую нашел сам, пусть и с большим трудом. А счастливым стал с той, что нашла его сама…
Знал Женя и то, что у Томилина наверняка появилась куча психологических барьеров в плане выполнения многих элементов. Но Громов, как бы ни был счастлив в роли семьянина, не мог существовать без льда, без азарта и преодоления трудностей. Без побед как над телом, так и над головой.
Чем больше трудностей – тем интереснее. А фигурное катание – это всегда про победу над трудностями и страхами.
* * *
Евгений торопился домой с вечерней тренировки. Они с Алисой полностью переключились на Илью, а вот Арсений вернулся в русло одиночного катания, работая в первую очередь с Димой, мечтая сделать из него чемпиона не только России, но и Европы как минимум.
Громов зашел в дом вместе с большим букетом цветов. Вчера Татьяне торжественно вручили звание Заслуженного мастера спорта России, но отпраздновать они не успели, так как Таня сразу же убежала домой – готовиться к предстоящей в мае защите дипломной работы. Громов настоял, что Тане необходимо закончить начатое и получить высшее образование. Поначалу она отпиралась, но затем действительно загорелась этой идеей. На днях предстоял отъезд в Санкт-Петербург для финальной консультации с научным руководителем.
Евгений отложил букет на небольшой столик и обомлел, почувствовав запах… Прямиком из детства. Вишневый пирог. Мамин.
Словно завороженный, он прямо в уличных ботинках прошел на кухню, надеясь, что это не галлюцинации, и этот запах действительно имеет источник.
– Женя? – насторожилась Таня, наблюдая за тем, как Громов, обнаружив на столе пирог, не снимая пальто, нашел нож и принялся отрезать кусочек. И пока Евгений, стоя у стола, жевал пирог, понимая, что от потрясающего и давно знакомого вкуса у него кружится голова, Таня стянула с него верхнюю одежду.
– Откуда рецепт? – изумился он, садясь за стол и изумленно смотря на любимую женщину, которой так шли домашние хлопоты. Наблюдая за ней последние месяцы, когда она была максимально далека от льда и занималась домашним очагом, Громов ловил себя на мысли о том, что он самый счастливый мужчина на свете.
Он всё ещё наблюдал за действующими парниками каждый день и ловил себя на зависти, хотел снова вернуться на Олимпийские игры и задавить всех недосягаемым уровнем мастерства. Хотел снова быть на льду с Таней. Но это было слишком рискованно.
Таня нужна ему живая и здоровая. Ради этого можно пожертвовать всем остальным.
– Когда я была без сознания… – несмело начала Таня, устроившись за столом напротив мужа. – Я видела странный сон…
Несмотря на то, что прошло уже четыре месяца с тех пор, как она пришла в себя и почти восстановилась от последствий удара головой, Таня до сих пор боялась поднимать эту тему. Громов сразу же уходил в себя, вспоминая тяжелые дни. И Таня прекрасно видела, как сильно он боялся её смерти. Она видела это с первого дня возвращения к жизни. Видела, как за пару дней без неё он постарел на несколько лет. Видела усталые глаза и несколько седых прядей на голове…
– Мы сидели с… – Таня испуганно посмотрела на Громова, даже не зная, как такое рассказать. – С твоей мамой…
Лицо Евгения вытянулось от удивления.
– В белой беседке, в заснеженном саду, – продолжила Таня, полагая, что реакция Громова не подкреплена ничем большим. – Там было очень красиво, но жутко холодно…
Евгений почувствовал, как сердце пропустило удар. Он внимательно смотрел на Таню, ловил каждое её слово, каждый смущенный жест, каждый взмах ресниц.
– Мы ели вишневый пирог, – тихо продолжала она, боясь, что Громов над её рассказом просто посмеется. – Она сказала, что ты его обожаешь и… поделилась рецептом. Как только смогла, я записала в заметках на телефоне, чтобы не забыть…
Громов в безмолвном изумлении смотрел на Таню, переставая моргать.
– А ещё мне кажется, что ты тоже там был, – нахмурилась она. – Я слышала твой голос. Ты звал меня. Ты кричал…
Громов продолжал молчать, теперь переставая дышать. Он вспоминал странный сон и не знал, как такое возможно объяснить. Таня, поймав на себе его взгляд, грустно улыбнулась.
– Что? Уже думаешь, в какой дом для душевнобольных меня пристроить?
– Таня, – хрипло отозвался он, – а что, если я действительно там был?..
* * *
Евгений приобнял Татьяну, стоя перед красочным стендом в Зале Славы мирового фигурного катания. Они уже несколько минут любовались их фотографиями и памятной табличкой:
Alisa Kalinina / Evgenij Gromov / Tatiana Alexeeva
Russia
Их включили сюда втроем. Так как Евгений Громов хоть и был талантлив сам по себе, в парном катании не смог бы ничего добиться без своих главных партнерш. С одной он стал абсолютно непобедим и много раз брал вершины чемпионатов Европы и мира, с другой покорил главный, Олимпийский, пьедестал.
Евгений огляделся вокруг, рассматривая стены Зала с высеченными на них именами легенд, пожалуй, самого поэтичного и изящного вида спорта. Он видел среди них тех, на кого равнялся в детстве, тех, кто в свое время вдохновлял его. А теперь тут появилось и собственное имя. История творилась здесь и сейчас. Он видел фотографии великих фигуристов, на которых те были запечатлены ещё молодыми, на пике своей карьеры. Видел их улыбки, их слёзы. И вспоминал свои собственные.
– У меня мурашки, – шепотом призналась Таня, отведя взгляд от имен и чувствуя, как невероятная атмосфера места накрывает с головой. Она перевела взгляд на их с Женей фото с Олимпийского льда, когда он опустился перед ней на колено, склонив голову.
– Алиса раскрыла меня как парника, как профессионала, – вдруг озвучил собственные мысли Евгений, смотря на фото с Олимпийского льда Турина, где они с Калининой обнимаются, понимая, что стали бронзовыми призерами, – но ты, – он перевел взгляд на их с Таней фото, – раскрыла меня как человека, как мужчину, способного любить…
– И как тебе это – любить? – лукаво улыбнулась Таня, оборачиваясь к мужу.
– Это лучшее, что я когда-либо испытывал, – признался Евгений, нежно приложив ладонь к щеке жены. – Я люблю вас, – произнес он, бросив мимолетный взгляд на свои фото с партнершами, – люблю нас, – закончил, оглядев огромный зал, полный величайших имен в истории фигурного катания. Имен, из которых состоял мир удивительного вида спорта. Того самого, частью которого навсегда стали Громов и его партнерши, носившие уже совсем не те фамилии, с которыми побеждали на льду.
– Нужно сделать фото для Алисы, мы обещали, – опомнилась Таня, доставая из кармана джинсовых брюк сотовый. От перелета на другой континент вместе с ними Алисе пришлось отказаться из-за большого срока.
– Ну, вставай, Пирожочек, – засмеялась Таня,
