шипел.
История с бантом повторилась спустя два дня, и опять Вацек прибежал к хозяйке. Он точно понимал, к кому и по какому поводу надо обращаться.
Когда фелюка останавливалась, Айзик, опустив якорь, начинал возиться со снастями. Тут Вацек просыпался, выгибал спину и обходил лодку по планширу. Держался он как бывалый моряк, раскачивание фелюки на волнах его совершенно не смущало. Выбрав по каким-то лишь ему ведомым причинам место, он зычно мяукал и возвращался на банку.
Айзик уже знал: забрасывать снасти нужно именно в том месте, которое выбрал Вацек. Кот его никогда не подводил, и орфоз начинал ловиться почти сразу, причем брали не большие рыбины, а маленькие, наиболее дорогие рыбешки.
Первую добычу Айзик честно отдавал коту. Тот уписывал ее целиком, отставляя только кости, и сразу погружался в блаженный сон. Проходил час, полтора, садок потихоньку наполнялся рыбой, и Айзик начинал беседовать с орфозами. Он умолял их не обижаться, ведь каждый делает то, ради чего создан. Рыбы – чтобы кормить собой людей, а люди с помощью жизненной силы, полученной от рыб, – славить Всевышнего, исполнять заповеди, увеличивать род человеческий на земле.
К полудню Айзик возвращался в порт, перекладывал орфозов в деревянный ящик, забрасывал его за спину и пускался в недолгий путь по улочкам Яффо. Цену он не ломил, чем сильно раздражал Шейну.
– Когда я утром просыпаюсь перед тем, как отправиться в море, – отвечал ей Айзик, – Бог говорит мне: продавай дешево!
– Бог ему говорит! – усмехалась Шейна. – Так ты у меня пророк, да? Только на небо, пожалуйста, живым не возносись, что я тут одна делать буду.
Айзик в ответ лишь пожимал плечами. Но Шейна не успокаивалась:
– А как это Бог с тобой разговаривает, а? Вот так прямо и зовет: Айзик, Айзик! А ты ему отвечаешь: вот я, – так?
– Нет, не так. Просто я понимаю, что нужно вести себя определенным образом. Вчера, скажем, не понимал, а сегодня понял.
– Ну и при чем здесь Бог? Это у всех людей так, все люди соображают, как себя вести, но почему-то никто не называет свои домыслы разговором со Всевышним.
– Бог разговаривает со всеми, Шейна. Только не все понимают это. А вернее, не хотят понимать. Потому что Его слова очень часто идут вразрез с тем, что человеку хочется делать. Вот он и выкидывает из головы слова Бога, решая, будто это всего лишь его собственные мысли.
– Да ну тебя, – махала рукой Шейна. – У тебя на каждое слово три ответа, да? Я простая, неграмотная еврейская женщина. Мне нужно, чтобы муж зарабатывал, иначе я не смогу вести дом, справлять субботы и праздники. Хочешь продавать дешево – лови больше.
– Ну, это уж как Бог даст, – отвечал Айзик и уходил в порт.
Путь по улицам Яффо с коробом за плечами был недолгим, потому что его уже ждали. Молва о еврее, дешево продающем маленьких орфозов, быстро пронеслась по городу, и от желающих первыми выхватить у простофили рыбку получше отбою не было. На круг Айзик стал неплохо зарабатывать, правда, на это уходило почти все его время, зато Шейна перестала пачкать руки вонючими арабскими шальварами.
Чем она занималась целыми днями, Айзик не знал, да и не спрашивал. В доме все сверкало, к его приходу всегда был готов горячий обед, каждую субботу Шейна устраивала пиршество из любимых ими обоими блюд, что еще надо?
В общем-то, жизнь почти наладилась, кроме одного, сильно мешающего Айзику обстоятельства. Путь из порта в город пролегал мимо квартала красных фонарей. Обойти его было невозможно, наверное, устроители специально расположили его так, чтобы истосковавшиеся по женской ласке моряки, возвращавшиеся из плаванья, первым делом тратили свои деньги именно здесь.
Главная служба в квартале начиналась вечером, а после полудня выспавшиеся, полураздетые одалиски висели от нечего делать в окнах и задевали прохожих. Айзика они обожали, стоило ему только появиться на ступеньках лестницы, ведущей из порта, как на него обрушивался град насмешек. Особо ретивые одалиски обнажались до пояса и зазывно потрясали своим крупным товаром.
– Заходи к нам, рыбачок, – кричали они. – Рыбка за рыбку, договорились? Как у нас, ты еще не отведывал, жена так не умеет.
Чтобы не отвечать одалискам, Айзик стал брать с собой книжечку псалмов и, подходя к веселому кварталу, утыкался в нее носом. Поначалу девушки опешили, но потом шквал насмешек только усилился.
– Святоша, праведник рыбный, вали сюда, мы тебя поджарим на наших лохматых сковородках, – орали они, но Айзик, не поднимая глаз и не переставая читать псалмы, быстро проходил мимо. Вацек вышагивал рядом и злобно шипел на шлюх.
Прошло еще полгода, а может, и больше. Жизнь у Айзика вошла в колею и поэтому пролетала очень быстро. Его любимое развлечение, его забава, его страсть, за которую он выслушал немало упреков и укоров, внезапно превратилась в работу, приносящую хороший доход. Он отдавался ей полностью и был счастлив, как может быть счастлив человек, занимающийся любимым делом.
В Яффо проживало немало евреев, так что не было недостатка ни в миньяне для молитвы, ни в уроках, ни в общении. Всего того, из чего складывается еврейская жизнь, в Яффо хватало, и, возвращаясь в субботу вечером после молитвы, Айзик уже открыто признавался самому себе, что счастлив.
Вечером одного из дней, ничем не отличавшегося от предыдущих и как две капли воды походившим на будущие, Шейна затеяла странный разговор:
– Что ты собираешься делать дальше, Айзик? – спросила она, собрав посуду после ужина и поставив перед мужем кружку с дымящимся чаем.
– Я не понимаю твоего вопроса, Шейна.
– Мы продолжим снимать эту убогую халупу, ты будешь целыми днями пропадать на своей фелюке, а я – выть от тоски одна в четырех стенах?
– Ну, если тебе не нравится этот домик, можем снять что-нибудь побольше и поновее, денег, благодарение Всевышнему, я зарабатываю достаточно. Что же касается одной в четырех стенах – даст Бог, пойдут дети, и положение изменится. Еще немножко терпения, милая, и все обязательно наладится, мы же с тобой стараемся, чтобы это произошло.
– Ах, оставь, – раздраженно буркнула Шейна. – Кто это может знать и предвидеть. Я имею в виду совсем иное. Я хочу свой дом в Иерусалиме.
– Свой дом в Иерусалиме! – ахнул Айзик. – Неплохое желание, нечего сказать. Но ты, наверное, забыла, сколько стоит исполнение этого желания? Придется подождать, я пока еще не наловил такого количества орфозов. И признаюсь тебе честно, вряд ли когда-нибудь наловлю.
– Честный мой! Рыбный праведник! На вот, почитай, – и она протянула ему конверт.
Прежде чем вытащить содержимое, Айзик внимательно рассмотрел конверт. Письмо пришло из Курува,
