нее зла.
— Ты ведь знала, да?
Хеллс постучала по стойке своими длинными черными ногтями.
— Да. Я знала. Я сказала Башу, что он должен признаться тебе, но это Баш. Он делает то, что хочет, — пожала плечами Хеллс. — Я сделала все, что могла, Грейси. Я буду честна с тобой. Ты мне нравишься, ты мой друг, но я верна ему. Он был моим парнем слишком долго, чтобы я могла ему перечить. Мне чертовски жаль, что все вышло так, как вышло. Клянусь богом, если эта маленькая дрянь еще раз к тебе подойдет, я надеру ей задницу.
— Я никогда и не ждала, что ты выберешь меня вместо него, Хеллс. Но я действительно не думаю, что если бы ты сказала мне, то выбрала бы меня. Женская солидарность и все такое, — я пожала плечами, подражая ее беспечному отношению. — Баш сказал мне, что ты прежде всего его друг, и это было просто напоминанием.
Хеллс разжала руки, наклонившись ко мне.
— И это все? Ты и меня списываешь со счетов?
Я развела руками.
— Что ты от меня хочешь? Все, что я скажу тебе, уйдет к нему. Ты только что прямо сказала мне, что не будешь мне предана. Это делает тебя дерьмовым другом, и была бы дурой, если бы пошла дальше.
Хеллс скривила свое милое личико, как будто мои слова были кислыми на вкус.
— Какого хрена, девчонка? Дерьмовый друг? — она подалась ко мне. — Боже, неужели я?
Я фыркнула от смеха.
— Мой опыт общения с тобой ограничен, но да, вроде того.
— Хм. Мне нужно подумать об этом. Может, поэтому у меня нет друзей-девушек. Только парни, с которыми я трахалась.
Это насмешило меня еще сильнее.
— Возможно.
Хеллс похлопала меня по плечу.
— Я не даю никаких обещаний, потому что, думаю, мы знаем, что я, скорее всего, совру, но сегодня вечером я подвезу тебя домой после закрытия. А перед этим в качестве покаяния почищу туалет.
Я наклонила голову, рассматривая ее.
— Может быть, ты все-таки хороший друг, Хеллс.
Глава тридцать пятая
Я больше не могла откладывать работу над своими скульптурами. Переодевшись в джинсы и футболку, я спустилась в мастерскую, всю дорогу задерживая дыхание. Когда я обнаружила, что она пуста, я почти вздохнула с облегчением. Это было до того, как я увидела фреску Себастьяна.
То, что раньше было его фреской.
Она была уничтожена. Черная краска размазалась по ранее прекрасным и мрачным любовникам. Слова, которые он старательно вывел на ткани савана, были перечеркнуты.
В груди у меня защемило. Не только от оскверненных произведений искусства, но и от тяжелого груза осознания того, что именно я привела Баша в это место — место, где он не мог больше ни секунды смотреть на прекрасное созданное им произведение искусства.
Теперь я не могла этого выносить. Это ранило мою душу.
Повернувшись спиной, я решительно направилась к своему рабочему месту. Я отказывалась смотреть на фреску. Вместо этого я надела маску и взяла в руки паяльную лампу. Чтобы отвлечься от своих жутких внутренних переживаний, нет ничего лучше, чем сосредоточиться на чем-то вне себя. Держа в руках огонь, я не могла думать ни о чем другом, разве что о том, как приготовить себе еду.
Я работала над своей подвесной инсталляцией, приваривая звезды к цепям, которые должны были свисать с уже созданной мной подставки из медных труб. Часы на стене показывали, что я проработала там уже два часа, а судорога в плечах говорила подсказывала, что на сегодня уже достаточно. Тем более что скоро стемнеет, и мне придется идти домой пешком.
Когда я сняла маску, мое внимание привлекло движение. Повернувшись, я обнаружила в другом конце комнаты рисующего Себастьяна. Он покрыл всю свою фреску еще одним густым слоем черной краски, так что теперь ничего не было видно. Мышцы на его плечах под тонкой футболкой напряглись, и он нанес еще немного краски.
Я быстро схватила свою сумку, надеясь проскочить мимо него, но удача была не на моей стороне. Как только я направилась к двери, его голова повернулась в мою сторону, и он выронил валик.
— Тебя подвезти? — спросил он.
— Нет, я прогуляюсь, — не останавливаясь, проговорила я, но он поймал мою руку. — Подожди.
Я не хотела смотреть ему в лицо. Краски для меня уже было достаточно.
— Я отвезу тебя. Дай мне минуту, чтобы привести себя в порядок.
— Баш, — вздохнула я. — Нет. Просто…
Он развернул меня к себе, но я не отрывала глаз от пола.
— Сегодня я приехал на одной из машин Брэдли. Мне нужно было привезти краску, а на мотоцикле я этого сделать не мог. Тебе не придется, блядь, ко мне прикасаться, Грейс. Просто позволь мне отвезти тебя домой, чтобы я знал, что ты в безопасности.
Я медленно выдохнула, зная, что он не отстанет. Дорога до дома была недолгой, и, если мне не придется держаться за него, как на байке, то я смогу это вытерпеть.
— Хорошо.
Через несколько минут мы были в его одолженной машине, но он не сразу тронулся с места. Он сидел, вцепившись в руль, как будто это был его единственный источник контроля, но он молчал, и я тоже.
Через некоторое время Баш завел машину и в полной тишине повез меня домой. Это было странно, не бороться с ним и вообще не разговаривать. Это были не мы.
Но «нас» больше и не было.
Баш остановил машину, и я вылезла, не произнеся ни слова.
Остаток недели прошел так же. Я ходила по классам как во сне, выполняя работу, которую нужно было делать, но не усваивая никакой новой информации. После обеда я работала над своими скульптурами, пока Себастьян рисовал, а потом отвозил меня домой. Всегда в тишине, всегда с сильным напряжения.
Я понятия не имела, как долго это будет продолжаться. Он должен был видеть, что я не сдаюсь. В конце концов, ему надоели бы молчаливые поездки в машине с девушкой, которая даже на него не смотрит.
Я этого хотела. Мне надоело быть его девушкой. Так почему же мысль о том, что Себастьян может жить дальше, вызывала у меня волну ужаса?
— Грейс.
Мы стояли перед моим домом, моя рука лежала на дверце машины.
— Да?
— Если ты думаешь, что мое молчание — это согласие, то ошибаешься. Я даю тебе время прийти в себя, но, если ты думаешь, что можешь
