вернулась в сопровождении врача.
– Ну, вот и славненько, – медик измерил давление и попросил проследить за движением маленького молоточка, затем проверил состояние языка.
– Что со мной? – поинтересовалась Мила.
– Обычная история – небольшой нервный срыв. С кем не бывает?
– С моими знакомыми пока не было.
– Ключевое слово «пока», – то ли в шутку, то ли в серьез пообещал доктор. – Полежим еще денек-другой и на выписку.
– Мой муж не приходил? – робко осведомилась пациентка.
– Нет. А вы замужем?
– Не знаю, – она безнадежно пожала плечами и уточнила: – А как я попала к вам?
– Как и все, голубушка, по «скорой». Иной дороги нет.
– А кто ее вызвал?
– Надо думать, тот, кто оплатил ваше пребывание здесь.
– Я в сумасшедшем доме? – испугалась Мила.
– Господь с вами! В частной клинике, – обиделся врач.
– За чей счет?
– Вероятно, ваших доброжелателей, – лицо лекаря оставалось беспристрастным.
– А кто они? Или все же он?
– Не имею чести знать – мы не милиция и не налоговая служба, чтобы выяснять степень близости источников финансирования и наших пациентов. Думаю, вам стоит отдохнуть, – подытожил он.
– А позвонить можно? – в надежде оглянулась Мила.
Врач кивнул сиделке, та протянула мобильный телефон. Номер Саши был заблокирован. Дома ответить было некому. Мила заплакала. Врач подал знак медицинской сестре. При виде шприца пациентка быстро взяла себя в руки и успокоилась.
В городскую квартиру Мила вернулась почерневшей и осунувшейся. Запылившийся за время ее отсутствия дом показался женщине таким родным, что из глаз полились слезы умиления. Справившись с волнением, она включила воду и погрузилась в джакузи, любуясь пенной горкой и наслаждаясь ароматом масел. Перебив больничные запахи, Мила расправила плечи. Холодильник под завязку оказался забит продуктами, отсутствовало только спиртное. Она проверила шкафы и кладовые: все вещи Саши оставались на своих местах. Не было только дежурного чемодана. Записки тоже не оказалось. Мила позвонила в офис. Ей ответили, что Александр Евгеньевич в длительной командировке. Наверняка в Питере. Кувыркается с этой загадочной Лючией. Может, позвонить прямо ей? А что сказать? Нахамить? Всегда успеется. На всякий случай Мила проверила контакты. Номер Лючии из телефона загадочным образом испарился. Стоило ли удивляться, если чья-то «заботливая» рука удалила даже номер Любаши. Больше звонить было некому – наизусть Мила помнила лишь телефоны мужа и сыновей. Мальчикам плакаться не хотелось. В голове вертелось лишь одно слово: Питер. Есть ли в этом городе хоть один человек, который сумеет и захочет помочь? В чем, Мила пока не знала, но решила, что все равно отправится в город на Неве – ноги проблем росли именно из тех краев. Перебирая в памяти немногочисленных знакомых северной столицы, она вспомнила про Байкова. Дважды в год старик исправно слал ей SMS-ки, поздравляя с Новым годом и Восьмым марта. Жаль, что у нее не хватало мудрости и дальновидности отвечать на них. Правда, из контактов его номер тоже удалили, но не беда: телефон партайгеноссе должен сохраниться в старой записной книжке – они познакомились на заре коммуникационной эры, когда в ходу были бумажные носители.
Трубку долго не снимали. Наконец, ответил красивый возрастной баритон.
– Слушаю вас.
– Игорь Анатольевич, здравствуйте! Это Мила Реброва, из Москвы. Жена…
– Не стоит напрягаться, я понял, о ком идет речь, – после небольшой паузы ответил собеседник. – Чем могу быть полезен, Мила Григорьевна? Если вообще смогу чем-либо помочь – я нынче не у дел: ни друзей, ни связей, ни информации. Кому нужны старые номенклатурщики, если у них еще и проблемы со здоровьем.
– Простите, я не знала о вашей болезни…
– Не бросайте трубку! – выкрикнул он и так же требовательно уточнил: – Интересно, что вас заставило вспомнить обо мне?
– Игорь Анатольевич, когда-то вы за несколько минут нашли данные на одного из наших конкурентов.
– Если бы только на одного, – усмехнулся мужчина. – Только для вашего мужа я добывал информацию не менее десятка раз. Ваш бизнес атакуют недоброжелатели?
– Сугубо личная просьба. Мне необходимо узнать данные об одной особе.
– Неужели, речь идет о женщине? В этой области я так себе эксперт.
– Мне больше не к кому обратиться. Я оплачу расходы и ваш труд.
– Надеюсь, это наша соотечественница? Мои связи не безграничны.
– Иностранка, но много лет живет у вас в Питере.
– Род занятий?
– Издательская деятельность.
– Имя? – голос собеседника дрогнул.
– Лючия. Вроде, итальянская графиня…
На том конце провода закашлялись, долго и тяжело.
– Игорь Анатольевич, вам плохо? – испугалась Мила.
– Я действительно болен, – сквозь приступ ответил Байков.
– Тогда извините за беспокойство.
– Не беда. Одиночеству необходимо общение, – поспешил с ответом старик.
– Вы одиноки? – удивилась Мила.
– Вы не ослышались. Ваша тезка нашла себе мужа помоложе и побогаче.
– Простите еще раз…
– Не вешайте трубку, Мила Григорьевна, – заволновался старик. – По телефону я ничего не могу объяснить. Изыщите возможность приехать в Петербург. Думаю, в моих силах вам помочь.
– Игорь Анатольевич, мне как-то неловко вас беспокоить.
– Приезжайте. Вероятно, вам совсем худо, иначе бы вы не позвонили.
– Вы правы, мне очень плохо.
– Тогда непременно приезжайте. Я помогу. Когда вас ждать?
Мила посмотрела на часы.
– Если на «Сапсане», то уже через пять часов. Устроит?
– Армейская закалка! – восхитился собеседник.
– Напомните, как до вас добраться.
– А я вас встречу на перроне, – предложил Байков.
– Мне совестно…
– Непременно встречу, мне необходимо двигаться, – запротестовал он. – Позвольте старику почувствовать себя не развалюхой, а в какой-то мере бодрым человеком. Поверьте, мне будет приятно и полезно прогуляться с интересной дамой.
Поезд мчался так быстро, что мысли Милы не успевали за его скоростью. О чем она могла вспоминать по дороге в Ленинград? Конечно, о своем прежнем житье-бытье. Для нее эта точка на карте навсегда останется Ленинградом, городом ее тревожной молодости. И, вероятно, сложного, но самого искреннего и глубокого счастья. Пусть с тех пор прошло уже два десятка лет, острота событий не притупилась. Уютнее и роднее жилья, чем те восемь метров узкого пенала, для Милы не было. Она бы и сейчас, не задумываясь, поменяла свою шикарную квартиру на комнатушку с окнами в полутемный двор-колодец. Там было так тесно, что двоим не разминуться. Повсюду сушились детские вещи, и пахло дешевым мылом. Но в этой клетушке жило счастье, хрупкое до безрассудства и бесконечно соблазнительное, которое выветрилось, испарилось, убежало за годы семейной жизни. Они им не дорожили, растеряли, не уберегли. Знать бы, где и когда был запущен дробильный механизм семейного распада?
…Часы показывали 20.35. Тема хныкал – у него резались зубки. Стоило ему заплакать, в стену барабанила вздорная соседка. В отличие от приютившей их интеллигентной
