class="p1">— И это по-настоящему благородная кровь, ручаюсь, каковы бы ни были причины скрывать твое истинное происхождение за такими странными словами. Никогда я не видел более сильного удара, чем у тебя, и никогда не было нанесено лучших ударов во имя Христа и его гроба. Дай мне свой меч.
Я подал ему меч, и, когда его пальцы сомкнулись на золотой рукояти, он взвесил его в руке, пристально осмотрел клинок и сказал:
— Клянусь верой, это прекрасное оружие, удивительно сделанное и не вчера выкованное, ручаюсь. Как долго ты им владеешь?
— Больше лет, чем ты был бы способен поверить, если бы я сказал тебе, король Англии, — улыбнулся я. — И все же, если тебе захочется услышать эту историю, я расскажу, когда представится более удобный случай.
— Так, так, — засмеялся он в ответ. — Я с радостью выслушаю ее, потому что никто не любит рассказы о ратных подвигах больше, чем Ричард Английский. А теперь снова встань на колено, а я поблагодарю тебя за то, что ты сделал.
Я опустился на колено, он провел плоской стороной лезвия по моему плечу и низким раскатистым голосом произнес:
— Встань, сэр Валдар из Иварсхейма, рыцарь святого креста и пэр христианского рыцарства, и возьми назад свой меч, чтобы никогда не обнажать его без причины и не вкладывать в ножны без чести. Приходи завтра в мой шатер, и ты получишь золотые шпоры и перевязь, а герольды провозгласят твое имя и честь, и это наше деяние перед твоими товарищами по оружию.
Я снова поднялся на ноги под радостные крики моих викингов, приветствовавших меня и Ричарда Львиное сердце, а затем подъехал отряд английских рыцарей, которые с тревогой разыскивали короля, и Ричард, рассказав им, кто я и что произошло, взял одну из их лошадей и ускакал, приказав мне не пропустить назначенную на утро встречу.
К этому времени подошла главная армия, и мы разбили лагерь на равнине и на холмах вокруг нее. Вскоре после восхода солнца я сделал, как велел Львиное сердце, и, могу сказать вам, он выполнил то, что обещал, по-королевски в присутствии самых благородных дворян английского рыцарства с различными милостями, о которых я хотел бы рассказать, если бы только для этого оставалось место. И когда снова свернули лагерь, мы с моими викингами выехали с английскими вымпелами на копьях, чтобы занять место в центре авангарда англичан, которое назначил нам Ричард.
Затем начался долгий, утомительный марш по выжженной земле под безжалостным жаром палящего солнца мимо Хайфы и Кесарии вдоль побережья к Мертвой реке, о которой вы читали в своей истории. День за днем мы встречали и отражали непрерывные атаки отрядов, которые роились на наших флангах, пока 6 сентября мы не разбили лагерь у реки Расселины, примерно в 20 км к югу от Кесарии. Здесь мы получили известие, что Саладин во главе 300 тысяч человек, что более чем в 4 раза превосходило все крестоносные армии, ждет нас в 8 км отсюда. На следующий день, как только рассвело, мы выступили пятью дивизиями, не считая моего отряда, тамплиеры в авангарде, за ними бретонцы и анжуйцы, потом пуатьевины под командованием Ги де Лузиньяна, затем норманны и англичане со знаменем Львиного сердца, а на фланге сам Ричард и герцог Бургундский с лучшими рыцарями скакали взад-вперед вдоль линии, наблюдая за порядком марша.
В восемь часов мы увидели мусульманское войско, и еще до девяти началось сражение. Сначала атаковали нубийские лучники, которые осыпали нас градом стрел, а потом отбежали в сторону, чтобы дать возможность ударить тяжеловооруженным турецким конникам. Раз за разом они бросались на нас, но лишь для того, чтобы быть отброшенными назад железным фронтом госпитальеров. Почти до полудня по приказу Ричарда мы оставались в обороне, хотя рыцарь за рыцарем умоляли его позволить им сделать только одну атаку и рассеять назойливые орды, которые беспокоили нас, как туча мошек.
Но он упорно отказывался, отвечая только: «Рано, всем стоять», пока, наконец, двое госпитальеров, великий маршал ордена и доблестный английский рыцарь по имени Бодуэн де Кэрью, не в силах более выносить насмешки эскадрона турецкой конницы, который все это время скакал перед ними, высмеивая рыцарей и богохульствуя, не пристегнули копья и не бросились в самую их гущу. Каждый из них прорубил себе путь за счет веса человека и коня, а затем снова проскакал сквозь них.
Это было больше, чем смогла вынести сдерживаемая отвага их товарищей. Издав боевой клич, они бросили копья в упоры, вонзили шпоры в бока коней, проскакали сквозь остатки турецкого эскадрона и ударили в центр мусульманского фронта. Тогда король Ричард, видя, что с ним или без него решающий момент наступил, приказал трубить общую атаку и послал мне приказ присоединиться с моим отрядом к англичанам и норманнам и ударить во фланг.
Я повиновался и передал сообщение сэру Томасу де Во, возглавлявшему английских рыцарей, и обсудил с ним план действий. После этого мы, четыре тысячи всадников, проскакали галопом и обогнули левый фланг мусульман как раз в тот момент, когда большая колонна турецких копейщиков, закованных в броню с головы до ног, выехала из бреши во фланге и полетела на нас сплошной массой стали и меди, ощетинившись сверкающими наконечниками четырехметровых копий. Мы пропустили их, отклонившись в сторону, пока они не остановились, боясь уйти слишком далеко от основной армии.
Как только они встали, я крикнул своему отряду, и мы пошли на них, и когда мы ударили их во фланг, я услышал, как низкий боевой клич «Св. Георг и веселая Англия!» раскатывается с другой стороны от них. Земля задрожала от грохота тысяч лошадиных копыт, и чтобы избежать атаки закованных в латы английских рыцарей, турки дрогнули и устремились назад к основной армии. Я сразу же отвел своих викингов, и мы отпустили турок, зная, что скоро представится лучший шанс.
Ряды мусульман расступились, чтобы принять их, чуть-чуть раньше времени, и в этот момент судьба сражения была решена. Я крикнул своему отряду: — Приготовиться к атаке! — и взмахнул над головой щитом, наши копья опустились, и все конники одновременно бросились вперед. Голова моей колонны ударила во фланг точно в том месте, где линии были открыты. Мы врезались в них, как лавина прорывается сквозь деревья горной долины, их линия прогнулась внутрь, затем выгнулась наружу, а затем снова согнулась назад, на этот раз дальше, чем раньше.
Побросав копья в лямки, мы обрушились на них обнаженной сталью.
— Дорогу кресту! Вперед, к гробу Господню! Вперед, за святого Георгия
