Рискну предположить, что риторика обоих проектов под прикрытием мечты о контроле уже причиняет непоправимый вред. Данные концепции отвлекают наше внимание от институциональных, транснациональных решений в поддержку низкоуглеродной политики, осуществить которые все еще возможно. Само продвижение геоинженерии или инженерии человека усугубляет уже описанную склонность недооценивать последствия: мы сосредоточены на текущих проблемах и в то же время умаляем значение будущих опасностей, ведь «не стоит беспокоиться раньше времени». Недооценка последствий — в какой-то мере оправданная с эволюционной точки зрения психологическая тенденция, в силу которой люди переносят потенциальные угрозы для цивилизации в отдаленное будущее, концентрируясь в первую очередь на теперешней пользе[783]. Мы привыкли интересоваться сиюминутной выгодой, откладывая на потом решения, сопряженные с долгосрочными обязательствами или трудностями. Мы часто признаемся, что нас просто «не хватает» на то, чтобы переживать за будущие поколения[784]. Именно склонность недооценивать последствия мешает принимать эффективные меры, которые привели бы к системной институционализации таких политических решений, как выработка единой глобальной стратегии для решения экологических проблем. Этот механизм превращает любое стратегическое планирование в бесплодную аномалию[785].
Как отмечает Флеминг, уже в 1992 году, когда был опубликован упоминавшийся в этой книге доклад Национальной академии наук США, где рассматривались возможности климатической инженерии, публичное обсуждение таких стратегий привело к губительным политическим последствиям, поставив под сомнение целесообразность низкоуглеродной политики[786]. В дискуссии о необходимости сократить выбросы парниковых газов к геоинженерии в качестве отговорки прибегали такие экономисты, как Уильям Нордхаус[787] или Роберт Алан Фрош, получавший финансирование от General Motors.
И все же ни геоинженерия, ни инженерия человека не освободят нас от необходимости кропотливой разработки транснациональной низкоуглеродной политики. Зато они могут успешно отвлечь наше внимание от изменения климата. Позволяя «выиграть время», они потакают нашей склонности недооценивать последствия. Мы отодвигаем насущную проблему климатических изменений в неопределенное будущее.
Ляо, Сандберг и Роуч в своей статье признают, что реализация их предложений сократит ресурсы, направляемые на изучение альтернативных путей. Исследования в обеих рассматриваемых здесь областях, несомненно, могут ослабить импульс и политическую волю к принятию мер для декарбонизации мировой экономики.
Технологии гордыни
Как отмечает Хэмилтон, идея климатической инженерии встречает поддержку у консервативных политических сил, включая аналитические центры, насаждающие скептическое отношение к глобальному потеплению[788]. Исследование, проведенное в 2009 году в Великобритании по поручению Королевского общества, показало, что на тысячу опрошенных 47 процентов считают совершенно нерелевантной такую геоинженерную стратегию, как распыление серы в стратосфере[789]. Общество воспринимает подобные предложения с недоверием.
По мнению немецкого ученого Армина Грунвальда, работающего в направлении оценки технологий (англ. technology assessment), эксперименты с новыми решениями должны быть постепенными, между ними необходимо соблюдать временную дистанцию. «Обучающемуся обществу», о котором пишет исследователь, требуется время на изучение и оценку последствий внедряемых изменений[790]. В свою очередь Шейла Джасанофф, занимающася исследованиями в области науки и технологий, в вызвавшей широкий резонанс статье «Технологии смирения. Вовлеченность граждан в управление наукой» (Technologies of Humility. Citizen Participation in Governing Science) противопоставляет «технологии смирения» «технологиям гордыни»[791]. «Технологии смирения» строятся на признании неизбежной ограниченности человеческого знания и познания. Они предполагают, что мы принимаем во внимание сложность, присущую связям между обществом и технологиями. Приоритет при этом отдается моральным решениям. «Технологии гордыни», наоборот, подразумевают оптимистическую веру в технологический императив, то есть в то, что наука способна решить любую проблему. Вероятно, и инженерию человека, и климатическую инженерию следует причислить к технологиям гордыни, а не смирения. Проект климатической инженерии относится скорее к парадигме контроля и управления, а не уважения[792].
Однако печальнее всего, что оба проекта — климатическая инженерия и инженерия человека — предлагают по определению временные решения. Ни уменьшение роста наших потомков, ни даже охлаждение атмосферы не остановят процессов загрязнения воздуха, почвы и океанских вод, расположенных ниже стратосферы, если мы не изменим своих привычек. Но, как представляется, речь идет о еще более масштабном риске, коль скоро мы работаем над весьма серьезными стратегиями: регуляцией климата или сокращением выбросов парниковых газов за счет понижения рождаемости и создания склонных к эмпатии обществ. Имеем ли мы право подвергать опасности гомеостаз океана или ставить под угрозу разрушения региональные климатические условия, руководствуясь тривиальной целью сохранения удобной для нас нынешней ситуации, в какой находится общество потребления?
