— Полагаю, его высочество недостаточно хорошо знает мою жену, — заметил Гэвин, — если считает, что кто-нибудь может на нее повлиять.
Генерал изучающе смотрел на Гэвина.
— Однако у нее слишком доброе сердце, и иногда она доверяет совсем не тем людям, которым следует.
Берн весь ощетинился, и, оставив отца, Кристабель бросилась к нему.
— Но не на этот раз, папа. — Она взяла мужа под руку. — Я понимаю, у тебя есть основания для беспокойства и вряд ли ты поверишь мне, пока не узнаешь Гэвина лучше, но, клянусь тебе, он самый благородный человек на свете.
Берн накрыл ладонью руку жены.
— Обещаю, что никогда не причиню никакого вреда вашей дочери, сэр, — проговорил он таким торжественным голосом, словно приносил клятву перед алтарем. — Дайте мне шанс, и я докажу, что могу быть прекрасным мужем.
Лицо генерала немного смягчилось.
— Посмотрим, мистер Берн. Посмотрим, — пробормотал он.
— Церемония начинается через десять минут, — объявил принц. — Дамам не разрешается на ней присутствовать, поэтому вам придется подождать здесь, миссис Берн.
— Я составлю ей компанию, — сказал генерал. — Нам о многом надо поговорить.
— Да, — Кристабель взглянула на отца, — но если вы позволите мне на минуту остаться наедине с мужем перед началом…
— Конечно.
Генерал с принцем вышли, а Кристабель повернулась к Гэвину.
— Ну что, мой Князь Тьмы? Теперь ты барон, да? — прошептала она, поправляя ему галстук и снимая невидимую пушинку с безупречного черного фрака. — Твоя мать будет так счастлива.
Гэвин с нежностью посмотрел на жену:
— Одна мудрая женщина сказала мне однажды, что моя мать будет счастлива, если буду счастлив я.
— А ты счастлив?
— Был. Пока ты не сказала отцу, что я самый благородный человек на свете. Ты уверена, что я буду достоин этой характеристики, любимая?
— Я об этом позабочусь, — улыбнулась Кристабель.
— Каким образом? Будешь стрелять в меня в случае чего?
— Нет, буду любить тебя.
Гэвин поцеловал Кристабель нежно и неторопливо.
— Ну что ж, моя милая, ради этого стоит исправиться.
Эпилог
Семейная жизнь меняет мужчин, и иногда — к лучшему.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен
Лондон
19 июля 1821 года
Пушечная пальба, ружейные залпы и прочие праздничные шумы не смолкали весь день, поэтому Гэвин и не услышал, как к нему подошел дворецкий.
— Первые гости уже прибыли, милорд, — произнес он. Гэвин все еще не мог никак привыкнуть к тому, что его называют «милордом», хотя с тех пор как он стал бароном, прошло уже пять лет.
— Спасибо.
Берн закрыл бухгалтерскую книгу и отложил ее в сторону. Давно ушли в прошлое те времена, когда он допоздна засиживался над счетами в «Синем лебеде». Оказалось, что дела так же просто вести дома, особенно если нанять хорошего управляющего. Также просто… но гораздо приятнее.
Дворецкий не уходил.
— Еще что-нибудь?
— Должен ли я сообщить ее милости о прибытии гостей или вы сделаете это сами?
— Разве ее милость еще не внизу?
— Нет, милорд. Ее вызвали в детскую. Кажется, очередная неприятность с Туэдли. — Дворецкий безуспешно пытался скрыть улыбку.
— Я схожу за ней, — тоже усмехнулся Гэвйн, вставая из-за стола. — А вы пока растолкуете гостям суть проблемы. Если сможете.
Дворецкий направился вниз, а Берн пошел в противоположном направлении. Подходя к детской, он услышал, как Кристабель терпеливо объясняет:
— Я уже сказала тебе, что папа занят и сейчас у него нет времени решать, кто из вас будет Туэдлдамом. Он объявит вам позже. А если будете так себя вести, то оба окажетесь Туэдли.
— Это папа должен сказать, а иначе не считается, — возразил детский голосок.
Гэвин остановился в дверях, молча наблюдая за детьми и Кристабель и стараясь не рассмеяться. Как обычно, главной скандалисткой оказалась его четырехлетняя дочь — черноволосая Сара, унаследовавшая изобретательность отца и темперамент матери. По пятам за ней, переваливаясь, ходил двухлетний кудрявый и рыжий Джон, который часто попадал в неприятности, потому что твердо решил выполнять все, на что подбивает его старшая сестра.
Похоже, Кристабель приходится нелегко. Его прекрасной, восхитительной жене, которую он с каждым днем любит все больше. И подумать только, что когда-то он едва не отказался от нее ради какой-то бессмысленной мести, способной принести человеку только горечь и разочарование.
— Раз вы считаете, что я не имею права, — продолжала убеждать детей Кристабель, — значит, вам придется ждать, пока закончится обед…
— Не придется, — подал голос Берн. — Я здесь.
— Папа! — закричали дети и, подбежав, повисли на Гэвине.
Он взглянул на их радостные лица, и, как всегда в такие моменты, у него на минуту от волнения перехватило горло.
— Пусть я буду Туэдлдамом, папа! — закричала Сара.
— Нет, я! — потребовал Джон.
Гэвин взъерошил детям волосы:
— Если я вас обоих объявлю Туэдлдамами, вы перестанете мучить свою мать?
Гэвин совершил большую ошибку, когда впервые прочел детям этот стишок и предложил выбрать себе роли. Но кто бы мог подумать, что это вызовет такие яростные споры?
— Мы не можем оба быть Туэдлдамами, — рассудительно заявила Сара. — Пусть Джон теперь будет Туэдли. Он был Туэдлдамом в прошлый раз.
Губы мальчика обиженно задрожали.
— Джон — Туэдлдам. Джон, а не Сара.
— Это нечестно! — завопила Сара.
— Тогда предлагаю вот что, — Гэвин старался говорить серьезно, — первый час ты будешь Туэдлдамом, следующий час — Джон. Устраивает?
Сара на минуту задумалась, а затем согласно кивнула, а это означало, что и Джон такое решение одобрит.
— Джейн? — позвал Гэвин.
Нянька вышла вперед с виноватым лицом:
— Простите, сэр, что дети потревожили вас и миледи, но стоило мне повернуться спиной, как мисс Сара побежала вниз за матерью.
— Все в порядке. Я знаю, какая она хитрая бестия.
— Интересно только, в кого она такая? — пробормотала себе под нос Кристабель.
— Осторожнее, жена, — сдвинул брови Гэвин, — а то назначу тебя Туэдли.
— Мама не может быть Туэдли, — высокомерно заявила Сара. — Она просто мама.
